Том 4. Пьесы - [96]
Общее подавленное молчание.
Гаук. Смотрите, смотрите: не горит.
Грегор. Это пергамент.
Коленатый. Тлеет понемногу. Кристинка, не обожгись!
Гаук. Оставьте мне кусочек. Хоть кусочек!
Молчание.
Витек. Продление жизни! Человечество вечно будет его добиваться, а оно было в наших руках…
Коленатый. И мы могли бы жить вечно… Нет, благодарю покорно.
Прус. Продление жизни… У вас есть дети?
Коленатый. Есть.
Прус. Ну вот вам и вечная жизнь. Давайте думать о рождении, а не о смерти. Жизнь вовсе не коротка, если мы сами можем быть источником жизни…
Грегор. Догорело!.. А ведь это была… просто дикая идея — жить вечно. Господи, мне и грустно, и как-то легче стало от того, что такая возможность исчезла.
Коленатый. Мы уже не молоды. Только молодость могла так смело пренебречь… страхом смерти… Ты правильно поступила, девочка!
Гаук. Прошу прощения… здесь такой странный запах…
Витек (открывает окно). Пахнет горелым…
Эмилия. Ха-ха-ха, конец бессмертию!
Занавес
Действующие лица
Глас Божий.
Адам.
Альтер Эго.
Сверхчеловек Милес.
Ева.
Лилит.
Жена Альтер Эго.
Ритор, Пиит, Ученый Романтик, Гедонист, Философ — люди Адама.
1-й АЭ, 2-й АЭ, 3-й АЭ, 4-й АЭ, 5-й АЭ, 6-й АЭ — люди Альтер Эго.
Поскребыш.
Пророк.
Пьяница.
Первосвященник.
Послушник.
Архитектор.
Полицейский.
Прочие лица, толпы и хоры за сценой.
I
Городская окраина. В глубине справа и слева — брандмауэры новых, но уже обшарпанных доходных домов, строительные леса. На переднем плане — пустырь, переходящий в пригорок. Спереди — груда глины, на которой стоит какой-то закрытый брезентом предмет. Над ним — большой щит, надпись — черными буквами по красному фону — гласит: «Мир необходимо уничтожить!» Возле загадочного предмета стоитАдам и смотрит на часы.
Адам. До полудня — шесть минут; я по всему городу объявил об этом в плакатах и листовках, а видали — ни души. Ладно; сделается без вас. (Смотрит на часы.) Понятно: столько уже было сумасшедших и шарлатанов, которые хотели спасти мир, что ни одна собака не принимает всерьез того, кто хочет этот мир уничтожить. Но, дамы и господа, это будет уникальное представление; с двенадцатым ударом часов мы покажем вам — в первый и в последний раз — вселенскую феерию под названием «Конец света»; сочинил и поставил непризнанный великий автор и изобретатель по имени Адам. (Кланяется.) Великий человек всегда одинок. А мне все равно. (Смотрит на часы.) Хотел бы я, чтоб стояло здесь сейчас все это маленькое, жалкое человеческое племя, и я швырнул бы в лицо ему страшное свое обвинение и приговор. О, тогда-то вы попадали бы на колени, запросили: Адам, спаси нас! А я — я, стоя у этой пушки, сказал бы только: «Кончено. Мир надо уничтожить!» (Смотрит на часы.) Не идут. Тем хуже для них. Мир не заслуживает спасения. Пушка отрицания заряжена до отказа. (Стягивает брезент с Пушки отрицания.) Славное мое оружие — что такое порох и динамит против «нет» в устах человека? Сколько отрицаний собрал я, сколько умствований накопил! Сколько перечитал и переспорил, пока не исполнился Духа ниспровержения! (Смотрит на часы.) Начнем! Но сначала оглашу еще свой Манифест, раз уж он написан. (Вынимает из кармана сложенную бумажку, откашливается). «Именем единственно спасительной Анархии», — а хорошо звучит, кратко и сильно, — «объявляется уничтожение мира. Основания: всякий строй — насилие. Религия — обман. Частная жизнь — предрассудок. Законы — рабские цепи. Любая власть — тирания. Единственный ответ на все это — громовое „нет“! „Мы“» — строго говоря, надо бы сказать «я», ибо я не нашел ни одного способного последователя среди этих обывателей; но «мы» всегда звучит лучше. — «Мы объявляем всякий строй, все обычаи и установления несостоятельными и недействительными, мы заявляем, что любые усилия исправить и изменить существующие в мире режимы — трусливый компромисс; мы провозглашаем, что плохо все; жизнь — дурная привычка; гуманность — признак слабости, терпеливость — преступление; а хуже всего — сочувствие и широта взглядов».
Полицейский(медленно приближается). Эй, сударь!
Адам(взглянув на него). В чем дело?
Полицейский. Не кричите так, не то я вас арестую.
Адам. Простите, — я свободный человек и могу говорить, что хочу. Впрочем, я уже тысячу раз проповедовал это устно и письменно. И все без толку… Нет смысла повторяться! (Засовывает скомканный Манифест в карман.)
Полицейский. Говорить можете, но не орите. Что это у вас?
Адам. Пушка отрицания.
Полицейский. А разрешение есть?
Адам. На что? На отрицание?
Полицейский. Нет, — чтоб поставить ее на этом земельном участке.
Адам. Плевал я на все разрешения!
Полицейский. В таком случае забирайте эту штуковину и — марш отсюда! Не то заплатите штраф. Чтоб через час здесь ничего не было!
Адам. Через час? Скажите, — через минуту! Через минуту все полетит к чертям, господин блюститель всемирного порядка!.. Вы даже не спросите, что я имею в виду?
Полицейский. Ступайте-ка лучше домой, сударь! (Уходит.)
Адам. Последнее мгновенье мира, и так все опошлить!.. Тьфу! Добро бы изрек что-нибудь великое!.. Все плохо! Плохо! Плохо! Все отрицаю!
