Том 4. Осада Бостона; Лоцман - [36]

— Вот мы и встретились снова, майор Линкольн! — Перед Лайонелом стоял незнакомец, которого он видел на ночном политическом собрании. — Как видно, нам с вами суждено встречаться под покровом ночи.

— И чтобы Джэб Прей служил нам путеводной звездой? — заметил молодой офицер. — Вы, кажется, только что расстались с ним?

— Надеюсь, сударь, — нахмурившись, отвечал незнакомец, — что в здешних краях честный человек еще имеет право разговаривать с кем ему заблагорассудится, не боясь в этом признаться!

— Разумеется, сударь, я ни в какой мере не собираюсь посягать на ваше право встречаться с кем угодно, — отвечал Линкольн. — Вы давеча вспоминали наших отцов. По-видимому, моего вы знали хорошо, хотя кто вы, я не знаю.

— Пусть так и будет пока, ответил незнакомец, — но я надеюсь, что недалек тот день, когда спадут все личины. А пока, майор Линкольн, разрешите с вами проститься.

И, не дожидаясь ответа, незнакомец повернулся к Лайонелу спиной и зашагал прочь столь поспешно, словно его ждало какое-то не терпящее отлагательства дело, а Лайонел направился в сторону Тремонт-стрит, намереваясь сообщить своим родственницам, что он собирается покинуть город.

Теперь уже у него не было сомнения в том, что слух о предстоящем перемещении войск очень быстро распространяется среди населения. На перекрестках, переговариваясь вполголоса, толпились кучки хмурых, взволнованных горожан. Проходя мимо, Лайонел услышал поразивший его обрывок разговора: на перешейке расставлена цепь часовых, а вдоль полуострова патрулируют сторожевые лодки с военных кораблей, так что Бостон отрезан от внешнего мира. Все же еще не было заметно никаких признаков того, что горожане намерены пустить в ход оружие, хотя временами влажный весенний ветерок доносил откуда-то неясный гул каких-то невидимо совершавшихся приготовлений, и гул этот слышался явственнее, когда Лайонел приближался к стенам некоторых домов. На Тремонт-стрит все было тихо, ничто не напоминало о том волнении, которое так быстро распространилось в старой части города. Лайонел прошел к себе в комнату, не повстречав никого из домочадцев, быстро собрал все необходимое для похода и снова спустился вниз, чтобы попрощаться со своими родственницами, но внезапно замер на месте, услыхав голос миссис Лечмир, доносившийся из маленькой комнаты, где она любила отдыхать. Желая лично засвидетельствовать ей свое почтение, прежде чем покинуть дом, Лайонел приблизился к полуоткрытой двери и хотел было спросить разрешение войти, но прирос к месту, увидав Эбигейл Прей, весьма взволнованно беседующую о чем-то с хозяйкой дома.

— Старик? Бедно одетый, говорите вы? — спрашивала миссис Лечмир.

— Да! И притом похоже, что он знает решительно все! — прервала ее Эбигейл, с выражением суеверного ужаса оглядываясь по сторонам.

— Все! — как эхо отозвалась миссис Лечмир, у которой тоже дрожали губы, и, по-видимому, не столько от преклонного возраста, сколько от страха. — Так вы говорите, что он приехал вместе с майором Линкольном?

— На том же самом корабле. И, верно, так уж было угодно небу: пришел и в наказание за мои великие прегрешения поселился в нашем убогом жилище!

— Но почему вы должны терпеть его присутствие, если оно вам докучает? — спросила миссис Лечмир. — Ведь в своем доме вы хозяйка!

— Богу было угодно, чтобы моим жилищем стал старый склад, который служит пристанищем всякому, кто настолько беден и бездомен, что приходит туда. Этот человек имеет такое же право поселиться в пустом складе, как и я.

— Нет, вы поселились там раньше, и к тому же вы женщина. Я бы вышвырнула его на улицу, как собаку! — заявила миссис Лечмир с той непреклонной суровостью, которая, как уже не раз замечал Лайонел, была весьма ей присуща.

— На улицу! — повторила Эбигейл и снова в непонятном страхе оглянулась назад. — Христом богом заклинаю вас, миссис Лечмир, говорите тише… Я и взглянуть ему в глаза не смею… У него такой жгучий взгляд… сразу вспоминается все былое и все зло, что я сотворила… А почему — и сама не знаю… Да и Джэб просто молится на пего, и, если я только обижу старика, тот, того и гляди, выпытает у малого все то, что мы с вами так стараемся…

— Что такое? — срывающимся от испуга голосом прервала ее миссис Лечмир. — Неужто вы позволили себе такую низость и разболтали все этому дурачку?

— Этот дурачок — мое единственное, дорогое моему сердцу дитя, — произнесла Эбигейл, с мольбой простирая к ней руки. — Ах, миссис Лечмир, вы богатая, знатная дама, вы счастливица! У вас красивая, умная внучка, откуда вам знать, каково иметь такого сына, как Джэб, и так любить его, как я! Но когда что-то гнетет тебя и камнем лежит на сердце, как не переложить часть своей ноши на плечи другого? А Джэб — мое родное дитя, хоть он и дурачок.

Наступила пауза. Миссис Лечмир, казалось, онемела и не в силах была вымолвить ни слова, а Лайонел, сделав над собой немалое усилие, призвал на помощь всю свою выдержку, повернулся и перестал прислушиваться к разговору, который явно не предназначался для его ушей. Вернувшись в гостиную, он бросился на кушетку и только тут заметил, что и за ним наблюдают.