Том 4. Мио, мой Мио! - [6]

— Да, — сказал Юм-Юм.

И я подумал, что теперь он мой лучший друг. Конечно, если не считать отца. Своего отца я любил больше всех на свете. А Юм-Юм мой ровесник и лучший друг, раз уж я не могу больше видеться с Бенкой.

Вот здорово! У меня есть отец, Юм-Юм, Мирамис, и я, как вольный ветер, могу летать по холмам и лугам. Ясно, что от такого счастья голова идет кругом.

— А как попасть в Страну Заморскую и Страну Загорную? — спросил я Юм-Юма.

— Через мост Утреннего Сияния, — ответил он.

— Где же этот мост? — поинтересовался я.

— Сейчас увидишь, — сказал Юм-Юм.

И вправду, вскоре мы увидели мост. Он был такой громадный и длинный, что казалось, конца и края ему нет. Мост весь сверкал в сиянии солнца, он словно был выткан из золотых солнечных лучей.

— Это самый большой мост в мире, — сказал Юм-Юм. — Он соединяет Остров Зеленых Лугов со Страной Заморской. Но по ночам король велит разводить его, чтобы мы могли спокойно спать на Острове Зеленых Лугов.

— Это почему? — спросил я. — Кто может нагрянуть к нам ночью?

— Рыцарь Като!

Едва он произнес эти слова, как на поля дохнуло холодом, а Мирамис задрожала.

В первый раз услышал я о рыцаре Като и громко повторил:

— Рыцарь Като!

И мороз пробежал у меня по коже при этих словах.

— Жестокий рыцарь Като, — добавил Юм-Юм.

Мирамис тревожно заржала, и мы умолкли.

Конечно, нам очень хотелось промчаться по мосту Утреннего Сияния, но ведь я не спросил разрешения у отца. Поэтому мы повернули обратно, в сад. Так закончилось наше первое путешествие. В тот день мы еще долго мыли и чистили Мирамис, расчесывали ее золотую гриву, трепали по холке, угощали сахаром и хлебом, которые дала нам мама Юм-Юма.

В саду мы с Юм-Юмом построили шалаш. Мы забирались туда и ели всякие лакомства. А больше всего нам нравились тоненькие блины с сахарным песком. Объедение, да и только. Бенкина мама тоже пекла блины, и мне иногда случалось их пробовать. Но блины, которые пекла мама Юм-Юма, были куда вкуснее. Бенка часто рассказывал мне о том, как он строил шалаши на даче на Ваксхольме. Вот хорошо бы написать ему и рассказать о нашем с Юм-Юмом шалаше. «Красота, какой я шалаш себе отгрохал здесь, в Стране Дальней», — написал бы я ему. Да, просто загляденье!

Нравится ли музыка звездам, когда играешь для них?

На другой день мы снова поскакали в гости к Нонно. Сперва мы не могли его найти. Но потом из-за холма до нас донеслись звуки его флейты. Сидя на траве, Нонно наигрывал свою песню, а его овцы мирно щипали траву.

Увидев нас, он отнял флейту от губ и сплюнул, потом рассмеялся и сказал:

— А вот и вы…

Видно было, что он обрадовался нам. Мы достали свои флейты и стали играть втроем. До чего же чудесно у нас получалось, я даже не мог понять, как это мы научились играть так красиво.

— Жаль, что никто не слышит, как мы играем, — вздохнул я.

— Нас слушают травы, — сказал Нонно. — И цветы, и ветры. Нас слушают деревья. Посмотри, как притихли плакучие ивы, склонившись над ручьем.

— Неужто это правда? — спросил я. — Им нравится наша музыка?

— Очень нравится, — ответил Нонно.

Мы еще долго играли травам и цветам, деревьям и ветру. И все-таки мне было жаль, что никто из людей не слышит нас. Тогда Нонно предложил:

— Если хочешь, пойдем ко мне домой и сыграем моей бабушке.

Во всех сказках всегда есть добрые старички и старушки. Но настоящей, живой бабушки я никогда еще не видел. И мне было очень интересно познакомиться с бабушкой нашего друга Нонно.

Нам пришлось взять с собой ягнят, овец и Мирамис. Получился целый караван. Впереди шли Юм-Юм, Нонно и я, потом овцы и ягнята, а замыкала шествие Мирамис.

Мы шли по холмам и долинам, играя на флейтах. Овцам и ягнятам, наверно, нравилось это веселое путешествие: всю дорогу они блеяли и прыгали вокруг нас.

Мы шли долго-долго. И наконец увидали жилище Нонно. Это была маленькая, словно игрушечная, хижина с соломенной крышей, утонувшая в кустах жасмина и цветущей сирени.

— Тс-с… — прошептал Нонно. — Давайте напугаем бабушку!

Нонно, Юм-Юм и я выстроились перед окном.

— Раз, два, три! — скомандовал Нонно.

И мы заиграли, да так весело, что овцы и ягнята пустились в пляс. В оконце появилась древняя-предревняя старушка. Это и была бабушка Нонно. Всплеснув руками, она воскликнула:

— Ой, какая чудесная музыка!

Бабушка была очень старенькая, будто из сказки, хотя самая что ни на есть настоящая, живая бабушка.

Потом мы вошли в хижину. Бабушка спросила нас, не хотим ли мы поесть. Еще бы не хотеть! Ведь мы страшно проголодались в пути. Бабушка достала каравай хлеба и нарезала его толстыми ломтями. То был черный хлеб, но вкуснее его я ничего не ел.

— До чего вкусно! — сказал я Нонно. — Что это за хлеб?

— Просто черный хлеб, — ответил Нонно. — Хлеб насущный, каждый день он утоляет наш голод.

Мирамис тоже была не прочь поужинать с нами. Она просунула голову в окошко и тихонько заржала. Ну и смеялись мы, вот была потеха! А бабушка похлопала Мирамис по морде и дала ей своего вкусного хлеба.

А потом мне захотелось пить, и я сказал об этом Нонно.

Он провел нас в сад, где бил ключ с прозрачной водой. Нонно опустил в воду деревянную бадью, зачерпнул и дал нам напиться. Ни разу в жизни я не пил такой прохладной и вкусной воды.