– Вам известно содержание завещания?
– Да, сэр. Миссис Лео решила, что мне следует его знать. Если я могу выразить свое мнение, то, по-моему, завещание очень справедливое.
– Да, вы правы. Всем наследникам оставлено поровну. Но я не думаю, что после смерти сына мистер Эбернети сразу хотел составить именно такое завещание. Может, вы теперь ответите на вопрос, который я вам только что задал?
– Ну, если хотите знать мое личное мнение…
– Да-да, разумеется.
– Хозяин, сэр, казался очень разочарованным после пребывания здесь мистера Джорджа… Думаю, он надеялся, что мистер Джордж напомнит ему мистера Мортимера. Но мистер Джордж, если можно так выразиться, не соответствовал предполагаемому стандарту. Мужа мисс Лоры всегда считали неподходящей партией, и боюсь, что мистер Джордж пошел в него. – Лэнском сделал небольшую паузу. – Потом приезжали молодые леди с их мужьями. Мисс Сьюзен сразу пришлась хозяину по душе – красивая и энергичная молодая леди, – но вот мужа ее он, по-моему, не выносил. В наши дни молодые леди выбирают себе странных мужей.
– А другая пара?
– О них я мало что могу сказать. Красивые и симпатичные молодые люди. Думаю, хозяин был рад их видеть, но… – Старик заколебался.
– Да, Лэнском?
– Ну, хозяин никогда не имел дел с театром. Как-то он сказал мне: «Не могу понять, почему все помешаны на театре. Мне это кажется глупым. Лишает людей последних остатков здравого смысла. Не уверен, что сцена хорошо отражается на морали, – из-за нее теряешь чувство меры». Конечно, он не говорил прямо о…
– Да-да, понимаю. А после этих визитов мистер Эбернети сам отправился повидать родственников – сначала брата, потом сестру, миссис Ланскене…
– Насчет миссис Ланскене не знаю, сэр. Хозяин сказал, что собирается к мистеру Тимоти, а затем в Сент-Мэри… только не помню.
– Совершенно верно. А вы не припоминаете, что он говорил по возвращении?
Лэнском задумался.
– Право, не знаю – вроде ничего особенного. Хозяин был рад, что вернулся домой. Он говорил, что поездки и пребывание в чужих домах его очень утомили.
– И это все? Он не упоминал ни о брате, ни о сестре?
Дворецкий нахмурился:
– У хозяина была привычка… ну, бормотать себе под нос, словно обращаясь к самому себе и не замечая моего присутствия. Это потому, что он меня хорошо знал…
– И доверял вам.
– Я смутно помню, как он говорил тогда, что не понимает, куда кто-то подевал свои деньги. Насколько я понял, речь шла о мистере Тимоти. А затем хозяин сказал что-то вроде: «Женщины могут быть дурами в девяноста девяти различных случаях и необычайно проницательными в сотом». Потом он добавил: «Говорить откровенно можно только с людьми своего поколения. В отличие от молодежи они не подумают, что у тебя разыгралось воображение». Позже хозяин заметил – не знаю, по какому поводу: «Не слишком приятно расставлять для людей ловушки, но не вижу, что мне остается». Быть может, сэр, он думал, что второй садовник крадет у нас персики.
Но мистер Энтуисл сомневался, что Ричард Эбернети имел в виду второго садовника. Задав еще несколько вопросов, он отпустил Лэнскома и задумался над полученными сведениями. Вроде бы он не узнал ничего нового. Но кое-что наводило на размышления. Говоря о глупых и в то же время проницательных женщинах, Ричард Эбернети подразумевал свою сестру Кору, а не свою невестку Мод. Именно Коре он поведал то, что молодежь могла счесть игрой воображения. И Ричард упомянул ловушку. Для кого?
Мистер Энтуисл долго думал о том, что ему сказать Элен. В конце концов он решил довериться ей целиком и полностью.
Сначала адвокат поблагодарил ее за то, что она разобрала вещи Ричарда и вообще многое сделала в доме. Уже было дано объявление о продаже, и два перспективных покупателя собирались вскоре прийти для осмотра.
– Частные лица?
– Боюсь, что нет. К дому присматриваются Христианский союз женской молодежи, какой-то молодежный клуб и фонд Джефферсона – они подыскивают место для своих коллекций. Печально, если в доме не будут жить, но в наши дни проживание в таких поместьях считается непрактичным.
– Я хотел спросить, не могли бы вы остаться здесь до продажи дома. Или для вас это слишком неудобно?
– Нет, мне это вполне подходит. До мая я не собираюсь ехать на Кипр и предпочитаю оставаться здесь, а не в Лондоне, как планировала раньше. Мне нравится этот дом – Лео любил его, и здесь мы с ним были счастливы.
– Есть еще одна причина, по которой я был бы вам признателен, если бы вы задержались в «Эндерби». Мой друг Эркюль Пуаро…
– Эркюль Пуаро? – резко переспросила Элен. – Значит, вы думаете?..
– Вы знаете его?
– Да. Вернее, мои друзья, но я думала, что он давно умер.
– Он жив и здоров, хотя уже не молод.
– Да, он едва ли может быть молод… – Элен произнесла это машинально. Ее лицо было бледным и напряженным. – Вы полагаете, – с усилием вымолвила она, – что Кора была права? Что Ричарда… убили?
Мистер Энтуисл выложил все. Излить душу перед спокойной и здравомыслящей Элен было для него облегчением.
Когда он умолк, она заметила:
– Конечно, это должно казаться фантастичным, но тем не менее не кажется. Той ночью, после похорон, мы с Мод думали об этом. Разумеется, мы говорили себе, что Кора – просто глупая женщина, и все же нам было не по себе. А потом убили Кору – я убеждала себя, что это всего лишь совпадение, но не была в этом уверена. Все это так сложно…
