Том 4. Классические розы - [41]

Тем пошлости — доставлен был меж тем

Прах Чехова в вагоне из-под устриц…

1925

Чириков

Вот где окно, распахнутое в сад,

Где разговоры соловьиной трелью

С детьми Господь ведет, где труд безделью

Весны зеленому предаться рад.

Весенний луч всеоправданьем злат:

Он в схимническую лиется келью,

С пастушескою он дружит свирелью,

В паркетах отражается палат.

Не осудив, приять — завидный жребий!

Блажен земной, мечтающий о небе,

О души очищающем огне,

О — среди зверства жизни человечьей —

Чарующей, чудотворящей речи,

Как в вешний сад распахнутом окне!..

1926

Шекспир

Король, возвышенный страданьем, Лир

Обрел слова: «Нет в мире виноватых».

Всегда рассветным не пребыть в закатах

И не устать их славить строю лир.

Но оттого не лучше бренный мир,

В каких бы взору ни был явлен датах.

В его обманах изнемог проклятых

Мучительно любивший жизнь Шекспир.

Проклятого не прокляв, веря глухо

В бессмертье человеческого духа,

Чем выше возлетел, тем глубже пасть

Был обречен, мифически нездешний,

Мудрец постиг, в истоме ночи вешней,

Что душу обессмерчивает страсть.

1927

Шмелев

Все уходило. Сам цветущий Крым

Уже задумывался об уходе.

В ошеломляемой людьми природе

Таилась жуть. Ставало все пустым.

И море посинелым и густым

Баском ворчало о людской свободе.

И солнце в безучастном небосводе

Светило умирающим живым.

Да, над людьми, в страданьях распростертых,

Глумливое светило солнце мертвых

В бессмысленно-живом своем огне,

Как злой дракон совсем из Сологуба,

И в смехе золотом все было грубо

Затем, что в каждом смерть была окне…

1927

Шопен

Кто в кружева вспененные Шопена,

Благоуханные, не погружал

Своей души? Кто слаже не дрожал,

Когда кипит в отливе лунном пена?

Кто не склонял колени — и колена! —

Пред той, кто выглядит, как идеал,

Чей непостижный облик трепетал

В сетях его приманчивого плена?

То воздуха не самого ли вздох?

Из всех богов наибожайший бог —

Бог музыки — в его вселился opus,

Где все и вся почти из ничего,

Где все объемны промельки его,

Как на оси вращающийся глобус!

1926

Георг Эберс

Его читатель оправдать злодея,

Как император Каракалла, рад,

В Александрию из Канопских врат

Входя в лучах Селены, холодея.

Не у него ль береза ждет Орфея,

Надев свой белый праздничный наряд,

И ламия с эмпузой вдоль оград

Скользят, Гекаты мрачным царством вея?

Изнежив ароматом древних стран,

Слепя сияньем первых христиан,

Прогнав тысячелетние туманы,

Он, точно маг, из праха нас вознес

К годам, где чудо деял, как Христос,

Премудрый Аполлоний из Тианы.

1926

Христо Ботев

О многом мог бы рассказать Дунай:

Хотя б о том, как на пути к немецкой

Земле, австрийский пароход «Радецкий»

Был полонен одной из смелых стай.

Попробуй в простолюдине узнай

Борца за независимость, в чьей детской

Душе взметнулся пламень молодецкий:

Мечта поэта, крылья распластай!

Так из Румынии, страны напротив,

Водитель чет, отважный Христо Ботев,

Свою дружину сгрудил в Козлодуй,

И на Врачанском окружен Балкане

Турецкою ордой, на поле брани

Сражен, воззвал он к смерти: «Околдуй!»

София

25-XII-1933

Адриатика

Лирика

Адриатическая бирюза

Как обвораживает мне глаза

Адриатическая бирюза!

Облагораживает мне уста

Непререкаемая красота.

Обескураживает вышина,

От туч разглаживает лик луна.

И разгораживает небеса

Семисияющая полоса.

Обезображивает чары мест

Предсмертным кактусом взращенный шест.

Омузыкаливает мой слух,

Обеспечаливает мой дух.

Париж

25 февр. 1931 г.

Дрина

В.В. Берниковой

О ядовито-яростно-зеленая,

Текущая среди отвесных скал,

Прозрачна ты, как девушка влюбленная,

И я тобою душу оплескал!

А эти скалы — голубые, сизые.

С лиловостью, с янтарностью, в дубах

С проржавленной листвой — бросают вызовы

Вам в городах, как в каменных гробах!

Ведь есть же мощь, почти невероятная,

Лишь в сновиденьях мыслимая мощь,

Взволновывающая и понятная,

И песенная, как весенний дождь!

Ведь есть же красота, еще не петая,

Способная дивить и восторгать,

Как эта Дрина, в малахит одетая,

Как этих скал застывшая пурга!

Босния. Горажда

15 янв. 1931 г.

Горный салют

Та-ра-ра-ррах! Та-ра-ра-ррах!

Нас встретила гроза в горах.

Смеялся молний Аметист

Под ливня звон, под ветра свист.

И с каждым километром тьма

Теплела, точно тон письма

Теплеет с каждою строкой, —

Письма к тому, кто будет твой.

Неудивительно: я вез

В край мандаринов и мимоз

Рябины с вереском привет, —

Привет от тех, кого здесь нет…

Я вез — и бережно вполне —

Адриатической волне

Привет от Балтики седой, —

Я этой вез привет от той.

Я Север пел, — не пел я Юг.

Но я поэт, природы друг,

И потому салют в горах:

Та-ра-ра-ррах! Та-ра-ра-ррах!

Дубровник (Рагуза)

Вилла «Флора мира»

18 янв. l931 г.

Январь на юге

Л.Н. Бенцелевич

Ты представь, снег разгребая на дворе:

Дозревают апельсины… в январе!

Здесь мимоза с розой запросто цветут.

Так и кажется — немые запоют!

А какая тут певучая теплынь!

Ты, печаль, от сердца хмурого отхлынь.

И смешит меня разлапанный такой,

Неуклюжий добрый кактус вековой.

Пальм захочешь — оглянись-ка и гляди:

Справа пальмы, слева, сзади, впереди!

И вот этой самой пишущей рукой

Апельсин могу сорвать — один, другой…

Ты, под чьей ногой скрипит парчовый снег,

Ты подумай-ка на миг о крае нег —

О Далмации, чей облик бирюзов,

И о жившей здесь когда-то Dame d'Azow.

И еще о том подумай-ка ты там,

Что свершенье предназначено мечтам,