Том 4. Император Португальский. Возница. Предание о старом поместье. Перстень рыбака - [132]

Вечерами, когда лунный свет, заливавший затянутую дымкой Венецию, становился изумрудно-голубым над морем и они медленно плыли по каналу Гранде,[19] а им навстречу попадались гондолы, переполненные певцами, когда дворцы проступали белыми силуэтами и тысячи полосок света ложились на темную воду, Чекко непременно напоминал сыновьям, как следует почитать Святого Марка за дарованную им жизнь и счастье. О Святом Марке он не забывал и днем. Ни тогда, когда они возвращались домой после ловли, скользя на лодке по лагуне, вода в которой то отливала бирюзой, то сверкала золотом. Ни тогда, когда город, представший перед их взором, покачивался на волнах. Ни тогда, когда большие корабли то входили, то выходили из гавани, а Дворец дожей сверкал вдали, как ларец с драгоценностями, в котором хранились все сокровища мира… Чекко всегда напоминал им, что все это — благодеяния Святого Марка и что все это погибнет, если только хоть один венецианец проявит неблагодарность и перестанет поклоняться ему.

Как-то сыновья Чекко отправились на большой лов неподалеку в море к острову Лидо.[20] Их было много; вместе с другими рыбаками они взяли надежный баркас и рассчитывали провести в море несколько дней. Погода стояла прекрасная, и они надеялись на хороший улов.

Ранним утром они отчалили от Риальто — огромного острова, на котором расположена центральная часть города, и чем дальше они отплывали от Венеции, тем чаще выплывали из утреннего тумана острова, которые, словно крепости, охраняют Венецию со стороны моря: слева — Джудека и Сан-Джорджо, а справа — Сан-Микеле, Мурано и Сан-Лаззаро. Один остров следовал за другим по широкому кругу до самого вытянутого в длину острова Лидо, который чуть выдавался вперед в море, как бы образуя застежку всего этого жемчужного ожерелья островов. А за Лидо начиналось безграничное, необъятное море.

Как только они вышли в море, несколько рыбаков пересели в лодку и принялись грести в сторону от баркаса, чтобы поставить сети. По-прежнему стояла хорошая погода, хотя волны были здесь выше, чем в лагуне, защищенной ожерельем островов. Понятно, что об опасности никто не думал. Лодка у них была добротная, к тому же они были привычны к морской стихии.

Вскоре те, кто оставался в баркасе, заметили, что море и небо на севере внезапно почернели. Рыбаки догадались, что с севера идет шторм, и принялись звать товарищей, но те были слишком далеко и не слышали их предупреждение.

Сперва ветер достиг лодки. Когда рыбаки вдруг увидели волны, которые вздымались вокруг, словно стадо лосей, встающее под утро после ночного отдыха в лесной долине, один из них, вскочив на ноги, замахал рукой товарищам, но тотчас свалился в море. Тут же накатил вал, поставивший лодку на корму, и с баркаса было видно, как рыбаков в ней словно ветром сдуло со скамеек и швырнуло в море. В один миг все было кончено. Затем лодка показалась еще раз, но уже килем кверху. Рыбаки в баркасе пытались подойти к месту происшествия, но им так и не удалось преодолеть встречный ветер.

Над морем пронесся страшный шторм, и рыбакам в баркасе пришлось приложить немало трудов, чтобы спастись. Тем не менее они благополучно вернулись домой и рассказали о постигшей их на море беде. Утонули оба сына Чекко и трое других рыбаков.

О Боже! И как только могло случиться такое! В то самое утро Чекко пошел к мосту Риальто, чтобы посмотреть, как идет торговля рыбой. Он расхаживал между рыбными рядами и вел себя как хозяин, которому не нужно работать. Он даже пригласил несколько старых рыбаков с острова Лидо в остерию и поставил им по кружке пива. Рассевшись на одной из лавок, он похвалялся собою и сыновьями. Войдя в раж, он достал даже цехин, полученный им от дожа за то, что Чекко спас тонувшего в канале Гранде ребенка. Он очень любил эту большую золотую монету, всегда носил ее с собою и хвастался ею при всяком удобном случае.

Тут в остерию вошел человек и принялся рассказывать о том, что случилось в море, не заметив Чекко. Едва он начал свой рассказ, как Чекко набросился на него и схватил за горло. Человеку удалось вырваться, а Чекко продолжал вести себя так, будто лишился рассудка.

Прохожие слышали, как он кричал и клял судьбу. В остерию набилось множество людей, и они обступили Чекко со всех сторон, словно перед ними был шут.

Он неистово катался по полу. Он колотил руками по каменному полу, твердя одно и то же:

— Это все Святой Марк, Святой Марк, Святой Марк!

— Ты сошел с ума, — говорили ему люди.

— Я предчувствовал: что-то непременно должно случиться там, в море, — причитал Чекко, — как раз против островов Лидо и Маламокко. Я знал, что это должно случиться. Святой Марк собирался их там погубить. Он затаил на них злобу, я давно боялся этого.

Он продолжал, не слушая слов утешения.

— Как-то ребята посмеялись над ним, когда мы были в море возле острова Лидо. Этого он не забыл. Святой Марк не прощает, когда над ним смеются.

Люди окружили его. Чекко переводил смятенный взгляд с одного лица на другое, будто взывая о помощи.

— Эй, ты, Беппо из Маламокко, — сказал он, протягивая руку здоровенному рыбаку. — Может быть, ты мне не веришь, что это был Святой Марк?