Том 4 и 5. Верная Рука (роман в трёх частях) - [57]

— А мы уже вышли на нее?

— Еще нет. Мне ведь пришлось отклониться к Голубой воде, чтобы пригласить вас принять участие в поездке. Но мы быстро приближаемся к этой линии и достигнем ее примерно через час. Можно бы и поскорее, но тогда за нами не поспеют Паркер и Холи. К вечеру мы доберемся до одного укромного уголка; апачи называют его Альчезе-чи. Это самое подходящее место для разведчика, вынужденного долго ожидать кого-то, и я не удивлюсь, если человек Виннету прячется именно там.

— А в этом укромном уголке есть кусты и деревья? — осведомился Шурхэнд.

— Да, есть.

— Так я и думал, — пробормотал вестмен.

— Позвольте полюбопытствовать — почему вы так думали?

— Очень просто — на языке апачей эти два слова обозначают «Маленький лес».

— Так вы владеете их языком?

— Более или менее.

— Очень рад это слышать. А я-то думал, что вам еще не приходилось бывать на земле апачей!

— Вы угадали. Я охотился по большей части на севере, но среди моих тамошних знакомых были люди, свободно говорившие на разных диалектах апачей. Я у них кое-чему научился, так что смогу беседовать с Виннету на его родном языке. А ему известно мое имя?

— Известно, и очень хорошо. Могу добавить, что он о вас очень высокого мнения.

— Благодарю вас, сэр.

— В наших странствиях мы с Виннету иногда забирались далеко на север, вплоть до канадской границы. Можно только удивляться, как это нам ни разу не удалось встретиться с вами.

— А по-моему, ничего странного в этом нет. Да вы и сами увидите, что удивляться тут нечему, если когда-нибудь получше узнаете мой образ жизни.

— Если узнаю? Разве это тайна?

— И да и нет, как посмотреть. Но я предпочел бы не говорить об этом, да и вообще я не принадлежу к людям, получающим удовольствие от долгой болтовни.

Шурхэнд отвернулся, но я успел заметить, что по лицу его как будто тень пробежала. Мы замолчали. Мой спутник в прошлом, без сомнения, пережил какую-то драму, одно лишь воспоминание о которой причиняло ему боль. Этому человеку, столь незаурядному по своим физическим и душевным качествам, досталась и незаурядная судьба. Впрочем, найдется ли хоть один старожил Запада, чей жизненный путь походил бы на ровную, прямую колею и чью судьбу можно назвать «обычной».

Прошел час, и зеленая долина Пекос осталась позади. Теперь мы мчались по сухой, выжженной солнцем прерии, плоской, как стол. На мили кругом не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, и все-таки я твердо знал — мы уже вышли на ту прямую, на которой нас ждет посланец Виннету. Такая уверенность не поддается рациональному объяснению, она сродни инстинкту перелетных птиц и, подобно ему, никогда не подводит опытного путешественника. Человек, не обладающий этим шестым чувством, никогда не сможет стать выдающимся охотником или первопроходцем.

Было уже около трех часов пополудни. Если бы кто-нибудь сказал мне, что команчи, несмотря на все принятые мной меры предосторожности, все же сумеют отыскать наши следы и начнут погоню — я рассмеялся бы ему в лицо. По моим расчетам, в данный момент индейцы едва успели переправиться на правый берег Пекос и сейчас обшаривали его в тщетной надежде обнаружить наши посты.

Шурхэнд, казалось, был по-прежнему погружен в какие-то невеселые воспоминания. Он скакал впереди, не произнося ни слова и опустив голову. Но внезапно он натянул поводья, слез с коня и принялся рассматривать землю. Подъехав поближе и проследив за его взглядом, я увидел узкую дорожку следов, уходящую вдаль.

Олд Уоббл проворно спрыгнул с седла, несколько минут изучал выгоревшую траву, а потом объявил:

— Джентльмены, тут проехали рысью шесть всадников. Лошади индейские. Эти прохвосты старались держаться друг за другом, в затылок, но мои старые глаза меня не обманывают — их было шестеро. Они проехали за два часа до нас, с запада на восток.

Мы с Шурхэндом переглянулись, пораженные зоркостью и проницательностью старика. К сказанному им никто из нас не мог бы добавить ни слова. Здесь, в прерии, король ковбоев очутился, наконец-то, в родной стихии и сразу показал себя во всей красе. Не заметив взглядов, которыми мы обменялись, старик спросил у меня:

— Вы придерживаетесь иного мнения, сэр?

— Нет-нет, — поспешно ответил я. — Вы совершенно правы.

— В том, что касается чтения следов, я вряд ли ошибаюсь, — скромно согласился Уоббл. — Но в остальном решать придется вам. Я здесь прежде не бывал и не знаю ни местности, ни племен, обитающих в этой округе.

— Речь может идти только об апачах или команчах.

— Ну, и к которому из уважаемых на Западе племен принадлежат наши попутчики?

— Вы так спрашиваете, мистер Каттер, словно у меня есть готовый ответ!

— Я полагал, что Шеттерхэнд не спасует ни перед каким вопросом, потому и спрашиваю.

— Спасибо за комплимент, но все-таки мне надо подумать. Значит, так: команчи уже выступили в поход и находятся где-то неподалеку, в нескольких милях за нами. Апачи знают, что их враги вышли на тропу войны, и разослали разведчиков…

— Все верно, но это не проясняет дела.

— Погодите, я еще не закончил. Следы ведут на восток, в Льяно-Эстакадо. Какое из двух племен проявляет особый интерес к этой пустыне?