Том 4. Чистое Сердце. Флибустьеры - [174]

Кукарес, ожидая его, сидел, небрежно прислонившись к стволу дерева, и курил папиросу.

— Ну, некогда болтать, надо делать дело, — начал, приблизившись к нему, Тигреро. — Время не ждет.

— Я слушаю.

— Видишь ты этот бриллиант? — и он показал ему на массивное кольцо, стягивающее его галстук и украшенное бриллиантом чистейшей воды.

— Он стоит тысяч шесть пиастров, — оценил его леперо взглядом знатока.

Дон Марсиаль протянул ему бриллиант:

— Дарю его тебе.

Леперо взял его и сжал в руке.

— Что надо делать?

— Прежде всего, возвратить мне записку.

— Вот она.

Дон Марсиаль взял ее и разорвал на мелкие кусочки.

— А теперь? — вновь спросил Кукарес.

— А теперь у меня для тебя есть другой такой же бриллиант. Ты меня понимаешь?

— Что ж, я его возьму.

— Но с одним условием.

— Я знаю, с каким, — ответил Кукарес, утвердительно кивая головой.

— Ты принимаешь это условие?

— Разумеется. Никогда уже он не будет становиться вам поперек дороги.

— Хорошо, но ты знаешь, что я требую доказательств.

— И вы получите их.

— Тогда до свидания.

Оба товарища расстались, очень довольные тем, что поняли друг друга с полуслова.

Мы уже видели, каким образом Кукарес исполнил поручение, возложенное на него доном Сильвой де Торресом.

После описанного краткого разговора с Кукаресом дон Марсиаль принялся разыскивать лошадей.

Часа через два он уже возвращался и не только вел с собой двух великолепных коней, но откуда-то достал и двух пеонов, или выдававших себя за таковых, которые должны были служить провожатыми.

Асиендадо вполне оценил великодушие дона Марсиаля и, хотя манеры и вид его телохранителей не внушали особого доверия, он тепло благодарил Тигреро за участие и за старания сделать путешествие по возможности менее тяжелым. Он с большим аппетитом позавтракал задней лопаткой лани, орошенной пульке — и то, и другое также достал откуда-то предусмотрительный дон Марсиаль. Когда завтрак кончился, небольшой отрад, довольно хорошо вооруженный, двинулся в путь по направлению к колонии Гетцали, куда дон Сильва при благоприятных обстоятельствах рассчитывал добраться за три дня.

Глава XIX В ПРЕРИЯХ

Мексиканская граница, вплоть до отдаленных иезуитских миссий, тогда уже оставленных и разрушавшихся, представляла собой край громадных прерий по Рио-Хиле, известных в то время под именем Апачерии, или земель апачей. Они тянулись вплоть до мрачной пустыни дель-Норте.

Эту часть Америки природа одарила чудной растительностью, чрезвычайным плодородием и разнообразием флоры и фауны, что редко можно встретить в каком-либо другом месте на земле.

Гетцали, колония, основанная графом Лорайлем, представляла не что иное, как бывшую миссию достопочтенных отцов-иезуитов, некогда процветавшую, но затем упраздненную декретом, предписывающим изгнать орден достопочтенных отцов за пределы Мексики. Миссия постепенно пришла в запустение и была восстановлена графом.

Мы не будем приводить здесь доводы за или против ордена Иисуса, но мимоходом должны заметить, что в Америке он оказал громадные услуги делу распространения просвещения. Все основанные им на границе пустыни миссии процветали, индейцы тысячами приходили в них, слушали проповеди на родном им языке, имели случай видеть ближе преимущества оседлой жизни и земледелия и в большом числе переходили под отеческое покровительство миссии, увеличивая собою их паству. Были миссии, которые насчитывали до шестидесяти тысяч новообращенных. Когда вышел декрет об изгнании иезуитов и о передаче основанных ими миссий в руки других орденов, эти прозелиты [78] провожали их со слезами и скорбью, движимые только любовью к своим просветителям, протестуя против такой непонятной им меры, предлагая даже защищать их права от всякого посягательства с оружием в руках.

Наша несколько запоздалая защита отцов-иезуитов, которым мы хотели воздать должное после стольких лет, прошедших со дня их изгнания, основана на той памяти о них, которая и доселе жива в сердцах окрестных индейцев. Эти индейцы, некогда их неусыпными трудами приведенные в лоно христианской церкви, в настоящее время совсем забыли преподанные им зачатки цивилизации и вновь стали кочующими дикарями. Но и до сих пор в поздний час вокруг бивачных костров, среди разных тем для бесед и рассказов, преобладают предания о благочестивых, самоотверженных миссионерах.

Дон Сильва де Торрес хотел поскорее кратчайшим путем добраться до Гетцали. К сожалению, ему нужно было преодолеть значительное расстояние по такой местности, где не было ни одной тропинки. К тому же из-за полного незнания этой местности он был вынужден довериться дону Марсиалю, проводнику во всех отношениях прекрасному, предусмотрительность которого и глубокое знание пустыни не подлежали никакому сомнению, но к которому он, сам не зная почему, мог питать только крайне ограниченное доверие.

Тем не менее Тигреро, по крайней мере с виду, выражал полную преданность асиендадо, вел его по наиболее проторенным тропинкам, помогал ему избегать наиболее трудных переходов и самым заботливым образом оберегал безопасность своего отряда.

Каждый вечер они располагались биваком на вершине какого-нибудь пригорка, с которого просматривались все окрестности.