Том 4. Черный карлик ; Пуритане - [221]

   —     Странная это была причуда, — сказала Эли,— обрядить почтенного старика в дорогой, роскошный костюм, какого он никогда не носил, вместо мягкого серого домотканого платья с узким кантом на вороте.

   В глубине души Мортон вполне разделял ее мнение, так как костюм джентльмена так же мало подходил к неуклюжей фигуре его покойного родственника, как выражение прямоты и благородства — к его лицу жалкого скряги.

   Посетив гордость Эли — дубовый зал, Мортон покинул старую домоправительницу, чтобы побывать в соседнем лесу, где у него издавна были заветные уголки, а миссис Уилсон, воспользовавшись его отсутствием, принялась собственными руками стряпать добавочное блюдо к обеду, который она приготовила для себя. Это обстоятельство, само по себе нисколько не примечательное, стоило между тем жизни одной из милнвудских кур, которая, не случись события столь исключительной важности, как приезд Генри Мортона, кудахтала бы до преклонного возраста, прежде чем Эли могла бы решиться зарезать ее и съесть. Во время обеда вспоминали о прошлом, и Эли говорила о своих планах на будущее, причем она нисколько не сомневалась, что ее молодой господин будет вести хозяйство с той же благоразумной расчетливостью, с какою вел его старый; себе же она отводила роль искусной и опытной домоправительницы. Мортон предоставил милой старушке видеть сны наяву и строить воздушные замки, не сообщая ей пока о своем намерении возвратиться на континент и остаться там навсегда.

   Затем он снял с себя военный костюм, который мог помешать ему при розысках Берли, и надел серый камзол и плащ, которые носил прежде, когда жил в Милнвуде; они сохранялись у миссис Уилсон в ореховом сундуке, откуда она их иногда вынимала, чтобы тщательно вычистить и проветрить. Мортон оставил при себе шпагу и пистолеты, так как в те беспокойные времена редко пускались в путь без оружия.

   Когда он появился пред миссис Уилсон в этом наряде, она прежде всего обрадовалась, что «это платье ему как раз впору», и хотя он не пополнел,— продолжала она, — все же выглядит более мужественным, чем тогда, когда его увезли из Милнвуда.

   Потом она заговорила о том, как выгодно сохранять старое платье, которое она называла «заготовкой для нового», и пустилась в длинный рассказ о бархатном плаще покойного Милнвуда, превращенном сначала в камзол, а затем в пару штанов; и все эти вещи неизменно казались, по ее словам, всякий раз совсем новыми,— но в этот момент Мортон прервал ее повествование о метаморфозах бархатного плаща, заявив, что пора прощаться.

   Он очень ее огорчил, сказав, что должен ехать, сегодня же.

   —      Но куда же вы направляетесь? И что собираетесь делать? И почему не хотите провести ночь в своем собственном доме, после того как столько лет не спали под его крышей?

   —      Я знаю, что это нехорошо, милая Эли, но я должен ехать. Потому-то я и хотел скрыть от вас, кто я такой; я ведь знал, что вы не так-то легко меня отпустите.

   —     Куда же вы едете?—спросила Эли еще раз.— Видал ли кто такого, как вы: заехал на минутку и опять улетает, словно стрела, выпущенная из лука!

   —     Так нужно, Эли. Сейчас я еду к Нийлу Блейну в «Приют волынщика»,—ответил Мортон. — Как вы думаете, смогу ли я там заночевать?

   —     Заночевать? Конечно, сможете, — сказала Эли, — и к тому же с вас за это хорошенько сдерут. Могу только одно сказать — вы потеряли в чужих краях всякий рассудок; подумать только, платить деньги за ужин и за постель, когда и то и другое можно получить даром, и вам еще скажут спасибо, если вы примете приглашение!

   —     Уверяю вас, Эли,— сказал Мортон, желая положить конец ее настойчивым уговорам,— это очень важное дело: оно может доставить мне много выгод и не угрожает ни малейшим ущербом.

   —     Не возьму в толк, как это так, если вы начинаете с того, что готовы выбросить на свой ужин, может, два добрых шотландских шиллинга; впрочем, молодые люди надеются добыть деньги, швыряя их безо всякого счету. Мой бедный старый хозяин действовал куда более верно и никогда с ними не расставался, коль скоро они попадали в его карман.

   Настояв на своем, Мортон попрощался с бедной Эли и, вскочив в седло, направился в расположенный невдалеке городок. Предварительно он взял с миссис Уилсон торжественное обещание не обмолвиться о его возвращении ни единым словом, пока она снова не увидит его или о нем не услышит.

   «Я вовсе не расточителен, — думал он, медленно продвигаясь к городу,— но если б я поселился с верною Эли, как она об этом мечтает, то не прошло бы недели, как моя нерасчетливость разбила бы сердце этой славной старушки».

Глава XLI

А где ж хозяин,

Как вы мне обещали? Я всегда

С хозяином беседую охотно.

«Путешествие влюбленного»

    Мортон без приключений добрался до городка и остановился в трактире. По дороге он не раз возвращался к мысли о том, как бы платье, которое он носил в юности, по ряду причин более удобное для него, чем военное, не помешало ему сохранить инкогнито. Впрочем, столько лет походов и странствий так изменили его наружность, что вряд ли кто-нибудь смог бы узнать во взрослом мужчине, лицо которого говорило о решимости и вдумчивости, незрелого и робкого юношу, удостоенного когда-то почетного звания Капитана Попки. Разве только какой-нибудь виг из числа тех, кого он водил за собой в сражения, узнает в нем бывшего командира милнвудских стрелков; но от этого риска, если он и вправду существовал, все равно не уберечься.