Том 3. Восхождения. Змеиные очи - [17]

Просторами дорог.

Но только ноги тронет

Едва-едва загар,

Твой легкий стыд утонет

В дыханьи вешних чар,

И в поле ты, босая, –

В платочке голова, –

Пойдёшь, цветкам бросая

Весёлые слова.

«Опять заря смеяться стала…»

Опять заря смеяться стала,

Про ночь забыли небеса,

И переливно задрожала

На свежей зелени роса.

Ты гордый стыд преодолела,

Ты победила сонм тревог,

И пышных платьев не надела,

И не обула нежных ног.

Конец исканиям мятежным.

Один лишь путь, смиренный – прав.

К твоим ногам, в лобзаньи нежном,

Приникли стебли тихих трав.

И свежесть утренней прохлады

Тебя лаская обняла.

Цветы душисты, птицы рады,

Душа свободна и смела.

«Прикосновенье сочных трав…»

  Прикосновенье сочных трав

К твоим ногам и ласково, и нежно.

Смиренный путь спасителен и прав,

  А ты бежал его мятежно.

  Теперь, спокойный и простой,

Ты вышел на простор и рад простору.

И небо так спокойно над тобой,

  И так вся даль доступна взору.

«Убитые камнем дороги жестоки…»

Убитые камнем дороги жестоки.

Лесная прохлада, обвей, очаруй.

Кто вброд переходит лесные потоки,

Тот знает, как сладки лобзания струй.

Омытые ноги высоко открыты,

Целуя колени, ликует волна.

От света, от ветра не надо защиты,

Смеяться не станет в лесу тишина.

«Вдали от скованных дорог…»

Вдали от скованных дорог,

  В сиянии заката,

Прикосновеньем нежным ног

  Трава едва примята.

Прохлада веет от реки

  На знойные ланиты, –

И обе стройные руки

  Бестрепетно открыты.

И разве есть в полях цветы,

  И на небе сиянье?

Улыбки, шёпот, и мечты,

  И тихое лобзанье.

«Люби меня ясно, как любит заря…»

Люби меня ясно, как любит заря,

Жемчуг рассыпая и смехом горя.

Обрадуй надеждой и лёгкой мечтой

И тихо погасни за мглистой чертой.

Люби меня тихо, как любит луна,

Сияя бесстрастно, ясна, холодна.

Волшебством и тайной мой мир освети, –

Помедлим с тобою на тёмном пути.

Люби меня просто, как любит ручей,

Звеня и целуя, и мой, и ничей.

Прильни и отдайся, и дальше беги.

Разлюбишь, забудешь, – не бойся, не лги.

«Настало время чудесам…»

Настало время чудесам.

Великий труд опять подъемлю.

Я создал небеса и землю,

И снова ясный мир создам.

Настало творческое время.

Земное бремя тлеет вновь

Моя мечта, моя любовь

Восставит вновь иное племя.

Подруга-смерть, не замедляй,

Разрушь порочную природу,

И мне опять мою свободу

Для созидания отдай.

«Жизнь проходит в лёгких грёзах…»

Жизнь проходит в лёгких грёзах,

Вся природа – тихий бред, –

И не слышно об угрозах,

И не видно в мире бед.

Успокоенное море

Тихо плещет о песок.

Позабылось в мире горе,

Страсть погибла, и порок.

Век людской и тих, и долог

В безмятежной тишине,

Но – зачем откинут полог,

Если въявь, как и во сне?

Змеиные очи

«Лес, озарённый луною…»

Лес, озарённый луною,

Ждёт не дождётся чудес.

Тени плывут над рекою.

Звёзды сияют с небес.

В поле, в одежде туманной,

Ходит неведомый сон.

В сон, непонятный и странный,

Лес, как душа, погружён.

«Под черёмухой цветущей…»

Под черёмухой цветущей

Я лежал в июльский зной,

И вероники ползущей

Цвет увидел голубой.

Стало весело. На небе ль,

На земле ли, – я не знал.

Я сорвал ползучий стебель,

И листки поцеловал,

И, покрыты волосками,

Были нежны те листки,

Словно я прильнул губами

К локтю девичьей руки.

«Плеснула рыбка под водой…»

Плеснула рыбка под водой,

И покачнулась там звезда.

Песок холодный и сырой,

А в речке тёплая вода.

Но я купаться подожду, –

Слегка кружится голова, –

Сперва я берегом пройду.

Какая мокрая трава!

И как не вздрогнуть, если вдруг

Лягушка прыгнет стороной,

Иль невзначай на толстый сук

Наступишь голою ногой!

Я не боюсь, но не пойму,

Зачем холодная трава,

И тёмный лес, и почему

Так закружилась голова.

«Как согласно сердце бьётся…»

Как согласно сердце бьётся

С полуночной тишиной!

Как послушно подаётся

Прах дорожный подо мной!

Ночь светла, мне сны не снятся,

Я в полях иду босой.

Тихо травы серебрятся,

Брызжут на ноги росой.

Речка плещет и струится

Там, за тихою горой,

Чтоб со мной повеселиться

Смехом, пляской да игрой.

Как отрадно окунуться,

Брызгать тёплою водой!

Только ты не смей проснуться,

Водяной, старик седой!

«Твоя печаль осенена…»

Твоя печаль осенена

Сосною мрачной да берёзой.

К тебе лесная тишина

Прильнула с ласковою грёзой.

Сегодня поутру лоза

Твоё лобзала жадно тело,

А здесь – последняя слеза

С твоей щеки сейчас слетела.

И жгучий стыд, и боль, и страх

Уже забыты понемногу, –

Ручей звенит, и луг в цветах,

На воле ты, – и слава Богу.

«Забелелся туман за рекой…»

Забелелся туман за рекой.

Этот берег совсем невысок,

И деревья стоят над водой,

И теперь я совсем одинок.

Я в кустах поищу хворостин,

И в костёр их на берег сношу,

И под ними огонь воскрешу,

Посижу, помечтаю один.

И потом, по теченью реки,

Потихоньку пойду босиком, –

А завижу вдали огоньки,

Буду знать я, что близок мой дом.

«Ночь усмирила меня…»

Ночь усмирила меня,

Нет голосов и огней.

Только желанием дня

Будит мечты соловей.

Только пред тем, чтобы спать,

Полная светит луна.

Лечь-то я лёг на кровать, –

Глаз не отвесть от окна.

Встал бы, пошёл поскорей

Там, по траве, по сырой.

Нет, на подушке моей

Сон над моей головой.

«В безмолвной пустыне…»

В безмолвной пустыне,

Где жаркий песок и гранит,

Где небо безоблачно-сине,

Где жгучее солнце блестит,

Стоит под скалой одиноко

Забытая арфа и ждёт,

Что ветер, примчась издалёка,

Тихонько в струнах запоёт.