Том 3. Тайные милости - [75]

– Ну-ну, – ободряюще проговорил шеф – по всему было видно, что такой поворот дела начинает ему нравиться.

– Начальный объем нашего Студенческого озера был миллион кубометров. В настоящее время, по документам, – семьсот тысяч. А на самом деле – не больше пятисот. Я там недавно был: озеро поросло камышом, заилилось, земснаряд не работает. Но думаю, что недельки через две там будет относительный порядок. Я прослежу. Таким образом, восстановив озеро в первоначальном объеме, мы получим возможность добывать из него еще тридцать четыре тысячи кубов воды в сутки. Старые родники разрушены, вода из них в основном уходит в землю. Приведя их в порядок, можно надеяться получать не девять, как теперь, а восемнадцать-двадцать тысяч кубометров родниковой воды. В связи с тем, что в городе нет резервуаров, на ночь очистные сооружения прекращают забор воды, а если будут у нас резервуары и очистные сооружения будут работать, как им и положено, круглые сутки, это даст еще семнадцать тысяч кубов. Так что, по самым скромным подсчетам, в резерве у нас уже на сегодняшний день воды больше, чем мы ее расходуем. Расходуем шестьдесят тысяч кубов в сутки, а можем расходовать сто сорок тысяч. Этого хватит, если даже население города увеличится в два раза. Я уж не говорю о не закрытых круглые сутки водопроводных кранах, о подтечках и прочем, о том, что у нас огромное количество разведанных подземных вод, – город буквально стоит на водной подушке, а мы задыхаемся без воды. Пробурить несколько скважин – дело нехитрое…

– А у тебя башка работает, – хмуро сказал Калабухов, – работает. – Он побарабанил короткими пухлыми пальцами по зеленому сукну стола, видно, что-то обдумывая, собираясь принять какое-то важное решение. – Вот что, возьми-ка свои цидульки, иди, и чтобы через полтора часа была у меня на столе по этому делу докладная записка. Кратко, четко, с цифрами, с фактами, с предложениями. Да, а куда девать уложенную нитку Нового водовода, ты об этом подумал?

– Зачем ее куда-то девать? Нужно доделывать потихоньку, без горячки. Потом пустить Новый водовод, а Старый переключить с очистных сооружений на орошение – он ведь идет по безводной степи, вдоль большой дороги. Просто грех не построить там пару-троечку овощеводческих совхозов – весь город будут кормить круглый год.

– Об этом тоже напиши, прожектер, – грубо буркнул шеф, – и все как можно короче, чтобы не больше трех страничек на машинке, понял?

– Понял, – улыбнулся Георгий, хотя ему было понятно только одно: раз шеф бурчит и хмурится, значит, он попал в точку, значит, тот доволен его работой, его докладом.

Когда ровно через полтора часа Георгий положил на стол перед Калабуховым докладную записку, тот сухо кивнул и продолжал заниматься своими бумажками, показывая, что эта записка не очень-то ему и нужна. А еще через десять минут Георгий увидел в окно своего кабинета, как шеф садился в машину с его бежевой папочкой в руках.

Георгий не уследил, когда шеф вернулся на работу, и был очень удивлен его звонку.

– Жора, зайди, пожалуйста, – сказал Калабухов по селектору и положил трубку.

Из трех слов этой фразы два были необычны. Во-первых, никогда прежде он не называл его по селектору Жорой; во-вторых, никогда не говорил «пожалуйста» – это было не его слово.

– Садись, пожалуйста, – Калабухов указал на мягкое кресло у журнального столика в углу кабинета, сам вышел из-за своего большого стола и сел напротив Георгия в другое мягкое кресло. – Я только от Первого. – Шеф сделал значительную паузу.

Теперь было понятно, откуда явилось «пожалуйста» – любимое словечко Первого. Тот употреблял его едва ли не в каждом своем предложении, даже и в том случае, если разносил кого-то матюком на чем свет стоит. Звучало это примерно так: «Вы мне, едри вашу мать, пожалуйста, прекратите! Вы мне, пожалуйста, не морочьте…»

– Да, Жора, ты у меня молодец, – Алексей Петрович погладил Георгия по колену, как будто тот был и в самом деле его сыном, рожденным от красивой медсестрички Анечки в первый послевоенный год.

Чего-чего, а такого поворота событий Георгий не ожидал, и щеки его покрылись пунцовыми пятнами.

– Ты даже не представляешь, как дал ему в масть! Ты просто не представляешь! Дело в том, что, когда затевали этот Новый водовод, Первый был категорически против, но он тогда не был Первым, и его не послушались. Ты понимаешь? А теперь ты вдруг говоришь ему то, что было ему ясно семь лет назад, что он пытался доказать и не доказал. Через семь лет… и не просто говоришь, а с цифрами, с фактами, с выкладками. Замечательно!

– Что же здесь замечательного, воды ведь все равно не будет, – растерянно буркнул Георгий.

– Да разве в этом дело? Дело в том, что теперь я могу спокойно уехать, зная, что он будет тобой доволен. Теперь он тебя никому не даст в обиду, никакому Прушьянцу-Мушьянцу. Вот что самое главное! А с водой рано или поздно образуется. Не в воде дело, вода течет себе да течет, а он тебя в обиду не даст – вот что замечательно! Докладную твою забрал. Сказал, что, как только тебя утвердят, сразу же даст этому делу ход, понял? И еще он сказал, что на днях ты провожал свою старшенькую в пионерлагерь, правда?