Том 3. Стихотворения, 1921–1929 - [6]

?

Два миллиона саранчи

Про нас трещало за границею:

«Ах, коммунисты-палачи!

Ах, мы отплатим им сторицею!

Нас приневоливать к труду?!

Да что мы – сволочь? Черноблузники?

Зачем нам дома жить, в аду,

Когда в Европе есть „союзники“?!

– Мы все, мы все тебе вернем,

О Франция гостеприимная!

У нас с тобою с каждым днем

Растет симпатия взаимная!»

Увы, расчетливый француз

Над симпатичной русской странницей

Стал издеваться, – о конфуз! –

Как над невестой-бесприданницей:

«Пардон, мамзель!.. Пардон, мадам!..

(Ну, как там в паспорте означено?)

Я ни сантима вам не дам…

И так уж сколько зря истрачено!

На ваши прелести мне – тьфу!

При всем при вашем обаянии

Для вас расходную графу

Я продолжать не в состоянии:

Увы, немецкие долги

Блистают… русскими оттенками.

Знать, с немца снимешь сапоги,

Лишь став на грудь ему коленками.

Мадам, прошу вас… Же ву при!..

Позвольте ручку… До свидания!..

Не хнычьте ж, черт вас побери!

Вот где мне ваши все „страдания“!

Не я ль спасал вас столько лет

От большевистского насилия?..

Вот чемодан… и вот билет:

Прямой маршрут – „Париж – Бразилия“.

Ах, там чудесная страна!..

Природа – вроде как в Валенсии…

Вы там устроитесь… одна…

Не век же быть у всех на пенсии!

Пора… работать наконец!!»

«Работать?.. Где же? У плантаторов?..

Вы… вы – мерзавец! Вы – подлец!..

Вы – хуже всех эксплуататоров!

Вы… Что мне делать, боже мой? –

Мадам ударилась в истерику. –

Нет, нет… в Москву… в Москву… Домой.

Чем на плантации в Америку!..

Там… там… в Москве…»

                    Ну, что же «там»?

Что до меня (без слов язвительных) –

Я б вас в Москву пустил, мадам,

И дал… три года «принудительных».

Революционный парад >*

(К четырехлетию)

Приидите вси нетруждающиеся,

Рабоче-крестьянской власти чуждающиеся,

Сегодня на площадь Красную,

В погодку этакую ясную,

Сухую да морозную,

Поглядеть на силу грозную,

На ее праздничный парад,

Которому будет рад,

Конечно, не всякий:

   Перекрестится в страхе поп Акакий,

Купец Дерунов чертыхнется,

Кадет Лизунов поперхнется,

Спекулянт Аппетитов зажмурится,

Эсер Бандитов нахмурится,

Меньшевик, несмотря на все усилия,

Не вспомнит, какая у него фамилия,

И шмыгнет поскорее в сторонку –

За кадетом и эсером вдогонку…

«Прячься, прячься, покуда…»

   А я, средь рабочего люда,

С открыто-веселой миной

Буду любоваться картиной,

Как герой за героем

Пройдут перед нами железным строем,

Боевым революционным парадом,

И, впиваясь ласковым взглядом

В каждого проходящего смельчака,

Я буду кричать: «Да здравствует ве-че-ка!»

Труд и порядок >*

В нашем государстве мы – партия порядка. Этот порядок достался нам дорогой ценой. И мы обязаны всеми средствами охранять его против всех врагов – и внутренних и внешних, – которые посягают ни него, разрушая то, что добыто с такими усилиями рабочим классом России.

(«Правда», передовая статья 9 декабря 1921 г.)

Мы бурю подняли не бурелома ради.

Уничтожая гниль, гремели мы: – Вали!!

– Старью, глушившему молодняки, ни пяди,

Ни пяди отнятой у темных сил земли!

– Долой с родных полей, со всенародной пашни

Всю чужеядную, ползучую траву!!

   И падали дворцы, и рушилися башни,

   И царские гербы валялися во рву!

Но разрушали мы не разрушенья ради.

Сказавши прошлому: «Умри и не вреди!» –

С цепями ржавыми весь гнет оставив сзади,

Мы видели простор бескрайный впереди,

Простор – для творчества, простор – для жизни новой,

Простор – для мускулов, для чувства, для ума!

   Мы знали: школою тяжелой и суровой

Добьемся мы, чтоб свет стал жизненной основой

Для тех, чей ум века окутывала тьма.

И потому-то так трясет их лихорадка,

Всех гадов, коим так мила назад оглядка,

Когда мы говорим: «Всему своя чреда.

Все – к пашням и станкам! Мы – партия труда

   И партия порядка!»

Были, да перевелись >*

Мистеру Ллойд-Джорджу. Доверительно.

Так вы, мистер, настроены вполне примирительно?

Справлялись вы у мусью Бриана,

Какого он мнения насчет мусью Демьяна?

Решил признать нас окончательно?

Прямо замечательно!

Может, еще кто-нибудь

Хочет стать на этот путь?

С нашей стороны не будет отказу,

Только признавайте, пожалуйста, не все сразу.

А то едва наметились контуры первого признания.

Как мы уже имеем два знака препинания:

Прощупывают нам бока

Два кулака,

С запада и с востока.

Какого же нам ждать от признаний прока,

Раз каждое признание будут сопровождать два наскока?

   Мистер, мы ведь люди не без понятия:

Если бы вы даже раскрыли нам свои объятия,

Мы бы очертя голову в них не ринулись, –

Сели бы рядом… и маленько отодвинулись…

И с величайшим к вам – гм! гм! – расположением

Следили бы за каждым вашим неосторожным движением,

Чтобы вы, не приведи бог, как-нибудь… случайно…

   Мы верим вам, конечно, чр-р-резвычайно, –

Но если признание сопряжено с наскоками…

Можно хоть кого разжечь такими «намеками»,

А мы… Подивитесь нашей деликатности:

Несмотря, что мы нынче сторонники «платности»,

Мы наскоки оставляем без… полного возмещения

Это ли не тонкость обращения?!

   Когда пойдут наши совместные заседания

Об условиях «признания», –

Не знаю, насколько сие вам будет любо, –

Вы нашу тонкость оцените сугубо,

Убедившись, что в Советской Руси

Перевелись караси,

Водившиеся на святой Руси ране,

Которые, дескать, любили, чтоб их жарили в сметане.

Политическая загадка >*

Радостная новость ожидает всех, тоскующих по родине… Исключительные способности ясновидящей мадам