Том 3 - [89]

Но… слаба память человеческая. Особенно же память перебежчиков из “Известий” и бесхарактерного “Дела Народа”.

Всего месяц с лишним прошло со времени корниловского восстания. Казалось бы, с корниловщиной покончено навсегда. Между тем “волею судеб” и Керенского за это короткое время мы успели уже вступить в полосу новой корниловщины. Корнилов “арестован”. Но вожди корниловщины стоят у власти. Старая коалиция с “живыми силами” сорвана. Но зато налажена новая коалиция с корниловцами. Московское совещание не превратилось в “долгий парламент”, как мечтал об этом казацкий атаман Караулов. Но зато создан корниловский предпарламент, призванный “заменить старую советскую организацию”. Первое совещание черных в Москве сошло со сцены. Но зато на днях открылось в Москве второе совещание черных, лидер которого, помещик Родзянко, открыто заявляет, что он “будет рад, если Советы и флот погибнут, а Петроград будет взят немцами”. Правительство делает вид, что судит Корнилова. На самом же деле оно подготовляет “пришествие” Корнилова, сговариваясь с Корниловым и Калединым, стараясь вывести революционные войска из Петрограда, собираясь бежать в Москву, готовясь к сдаче Петрограда, лобызаясь с “нашими доблестными союзниками”, которые ждут не дождутся разгрома Балтийского флота, взятия немцами Петрограда и… восшествия на престол сэра Корнилова…

Разве не ясно, что мы живем накануне новой корниловщины, еще более грозной, чем старая?

Разве не ясно, что от нас требуется теперь — сугубая бдительность и полная боевая готовность?

Разве не ясно, что теперь более чем когда-либо нужны Советы и революционные Комитеты?

Где спасение от корниловщины, в чем оплот революции, могущей подавить всей мощью массового движения грядущее наступление контрреволюции?

Уж, конечно, не в лакейском предпарламенте!

Разве не ясно, что единственное спасение — в Советах и стоящих за ними рабочих и солдатских массах?

Разве не ясно, что Советы и только Советы призваны спасти революцию от грядущей контрреволюции?

Казалось бы, долг революционеров — беречь и укреплять эти организации, сплачивать вокруг них рабочие и крестьянские массы, связывать эти организации в областные и всероссийские съезды.

Между тем отреченцы из “Известий” и “Дела Народа”, забыв “тяжелые испытания” корниловских дней, вот уже несколько дней занялись развенчиванием Советов, травлей Советов, срывом областных и Всероссийского съездов Советов, дезорганизацией и разрушением Советов.

“Роль местных Советов падает, — говорят “Известия”. — Советы перестали быть общедемократической организацией…

Временную организацию Советов мы хотим заменить постоянной полной и всесторонней организацией государственного и местного строя жизни. Когда пало самодержавие и вместе с ним весь бюрократический порядок, мы построили Советы депутатов, как временные бараки, в которых могла найти приют вся демократия. Теперь вместо бараков строится постоянное каменное здание нового строя и, естественно, люди постепенно уходят из бараков в более удобные помещения по мере того, как отстраивается этаж за этажом”.

Так говорят потерявшие стыд “Известия”, орган Центрального исполнительного комитета Советов, влачащего свое жалкое существование волей долготерпения Советов.

А Ляпкины-Тяпкины из бесхарактерного “Дела Народа”, ковыляя за “Известиями”, глубокомысленно приговаривают: нужно сорвать съезд Советов, ибо в этом срыве — “спасение” революции и Учредительного собрания.

Вы слышите? “Временная организация” — это революционные Советы, свергнувшие царизм и его произвол. “Постоянная и всесторонняя организация” — это лакейский предпарламент, услужающий Алексееву и Керенскому. “Временные бараки” — это революционные Советы, рассеявшие отряды Корнилова. “Постоянное каменное здание” — это корниловский выкидыш, предпарламент, призванный прикрыть своей болтовней мобилизующуюся контрреволюцию. Там шум и гам живой революционной жизни. Здесь чинность и “уют” контрреволюционной канцелярии. Можно ли удивляться, что перебежчики из “Известий” и “Дела Народа” поспешили перебраться из “бараков” Смольного института в “каменное здание” Зимнего дворца, разжаловав себя из “вождей революции” в денщиков сэра Алексеева?

Надо упразднить Советы, — говорит сэр Алексеев.

Рады стараться, — отвечают “Известия”, — достраивайте только последний “этаж” в “каменном здании” Зимнего дворца, а “мы”, мы к тому времени разберем “бараки” Смольного института.

Надо заменить Советы предпарламентом, — говорит мистер Аджемов.

Рады стараться, — отвечают ему из “Дела Народа”, — дайте сначала сорвать съезд Советов.

И это делают они теперь, накануне новой корниловщины, когда контрреволюция уже созвала свой съезд в Москве, когда корниловщина уже мобилизовала свои силы, организуя погромы в деревне, вызывая голод и безработицу в городе, подготовляя срыв Учредительного собрания, открыто собирая силы в тылу и на фронте для нового выступления против революции.

Что это, как не прямая измена революции и ее завоеваниям?

Кто это, как не гнусные штрейкбрехеры революции и ее организаций?

Как должны после этого относиться к ним организованные в Советы рабочие и солдаты, если они, господа из “Известий” и “Дела Народа”, в “тяжелые минуты” будущей корниловщины “по-старому” обратятся к ним “с рукой протянутой нищего”, прося защиты от контрреволюции?..