Том 3. Ранние и неоконченные произведения - [6]

Задание:

— Получить: патроны, подсумки, патронташи, палатки, котелки, фляги.

— Сдать: постели, корзинки, книги, матрасы.

— Погрузить на одни двуколки — хлеб, консервы, продукты; на другие — пулеметы, ленты, цинки.

Сроку — четыре часа.

От оружейного цейхгауза — к вещевому. От вещевого — к продовольственному. С первого этажа — на второй, с первого этажа — на третий.

К сроку все было готово.

Вот уже курсы развернулись перед корпусом, уже окружены толпящимся провожающим народом.

Последнее напутственное слово представителя наркомвоена и — команда.

* * *

Это было тревожное и трудное время. Десятки бело-партизанских банд наполняли Украину. Многие занимались попросту грабежами и разбоями. Но многие, и довольно крупные шайки, под общим руководством Петлюры наносили тяжелые и сильные удары по тылу Украинской Республики.

Пользуясь тем, что лучшие части Красной Армии в то время были оттянуты на далекий восточный фронт, они не всегда прятались по лесам и оврагам, а открыто располагались по селам, хуторам и деревням.

Избегая открытых боев, бандиты часто наносили удары с той стороны, откуда их меньше всего ожидали.

Отличаясь большой жестокостью, они проявляли ее повсюду. Но горе тому из пленников, который, помимо всего, попадал к ним как «коммунист». Только средневековая инквизиция могла бы придумать те разнородные пытки, которыми сопровождались последние минуты его жизни.

И нигде, никогда, ни один из фронтов Республики не был настолько бессмысленно жесток, как жестоки были атаманы разгульно-пьяных петлюровских банд.

Вот в это время и выступил стоявший на румынской границе командир шестой дивизии или, как он себя величал, «Атаман партизанов, Херсонщины и Таврии» — Григорьев.

VIII.

На рассвете невеселого серого утра осторожно подошел эшелон к небольшой березовой рощице. Дальше пути не было, — чьей-то заботливой рукой выброшено несколько шпал и рельс. Выгрузились и принялись за починку.

Первый взвод тем временем направился к ближней деревушке в разведку.

Вышли на опушку, разделились на две партии и разошлись, — обе в разных направлениях.

Над темною пашнею, саженях в пятидесяти от дороги, кружились и поднимались, кружились и спускались стаи бесшумных темных птиц.

— Лошадь, должно быть!

— Сбегай — посмотри.

Позвякивая котелком глухо, один торопливо с трудом побежал по липкой вспаханной земле.

Вот он остановился, надел шапку на штык и замахал к себе.

— Что там такое?

Свернули, подошли и остановились.

На черной сырой рыхлой пашне, в одном белье, валялись два трупа расстрелянных. Кто они? Разве определишь по этому снесенному до половины черепу или по застывшим стеклянным глазам, был ли то друг или враг?..

Молча пошли дальше.

Вдруг по окраине деревушки быстро промелькнул всадник.

— Сережа… Смотри! — послышались предостерегающие крики. Сергей был старшим в этой партии.

— Вижу… По бугру, в цепь!

Раздались выстрелы.

Вот уже из кучки конных, бросившихся в обход, тяжело рухнули двое. В маленькой цепи курсант Молчанов с удивлением смотрит на расщепанный приклад своей винтовки и капли крови на отяжелевшей руке.

Спешит и торопится на поддержку услышавшая выстрел соседняя разведка.

— Ага, наши!

— Цепь, вперед!

Зачем пригибаться, для чего пригибаться? Это от пули не спасет. Лучше прямо, но скорее, — вперед и вперед. Залп… другой… огонь подбегающей поддержки. И кучка всадников, человек около сорока, с гиканьем скрывается по дороге за деревенькой.

— Ловко для первого раза! — с веселым смехом кричал подбегая Николай.

Сергей улыбался.

— Спасибо, Сержук! — говорил он, пожимая руку старшему соседней разведки. — Вовремя поспел, брат!

В деревне Молчанову заботливо перевязали руку.

— Хорошо еще, что в мякоть! — говорил он, бледнея от боли, но все же улыбаясь.

Около деревеньки валялись трое бандитов, рядом бродила оседланная лошадь.

Подобрали винтовки, на колокольню поставили наблюдателя, а на трофейной лошади послали верхового с донесением.

Выяснили, что это был не отряд григорьевцев, а бродячая банда Козолупа.

И эшелон снова помчался вперед.

И вот: на одной стороне — Кременчуг, на другой — Крюков. Ночью, по мосту через Днепр, торопливо прошли подоспевшие курсанты. И вовремя: несколько часов спустя город начал наполняться панически отступающими красными партизанскими частями. Курсанты останавливали бегущих и спешно сколачивали в разные отряды. Подошли красные броневики, подошли брошенные против повстанцев еще какие-то курсы, кажется черкасские. И только что рассвело, как по городу загрохотали орудия.

Григорьевцы наступали.

Все утро разговаривали трехдюймовки, сновали броневики и автомобили. Красные части готовились к контрудару.

Сергей лежал за большим камнем возле углового дома и без устали стрелял по черным точкам. Григорьевцы были поголовно пьяны и наступали остервенело.

— Сережа! У меня осталось только две обоймы, — кричал, сгоряча расстрелявший почти все патроны Николай.

— На вот тебе еще три, — кинул из своих тот. — Да ты смотри, даром-то не выпускай.

— Я и не…

Артиллерийский снаряд, попавши в крышу соседнего дома, заглушил его ответ, и белое облако пыли закрыло его от глаз товарищей.

— Коля… Колька! — с опаскою окликнул Сергей.