Том 3. Позолоченный век - [43]

— Ну, сейчас у меня на руках не так уж много денег, но если с пятнадцатью или двадцатью тысячами долларов здесь можно сделать что-нибудь, то в нужную минуту я смогу собрать такую сумму.

— Это уже нечто, уже нечто — пятнадцать или двадцать тысяч… скажем двадцать, для начала, — задумчиво проговорил полковник, как бы подыскивая мысленно какое-нибудь дельце, которое можно было бы затеять с такой пустячной суммой. — Вот что я вам скажу, мистер Брайерли, но помните, я говорю это только вам. Я давно держу про запас один небольшой проект. Вернее, он выглядит небольшим на бумаге, но у него большое будущее. Что вы скажете, сэр, относительно города, выросшего за два года будто по мановению волшебного жезла Аладдина — да еще в таком месте, где его возникновение так же неожиданно, как появление маяка на вершине Пайлот-ноба[64]? А земля, на которой будет выстроен город, может стать вашей собственностью! Это вполне осуществимо, вполне осуществимо!

Полковник пододвинул свой стул ближе к Гарри, положил руку ему на колено и, предварительно оглядевшись по сторонам, заговорил вполголоса:

— Линия Солт-Лик — Пасифик пойдет через Пристань Стоуна! Это самое ровное и самое подходящее место для строительства города, какое когда-либо создавал господь бог! К тому же это природный центр края по выращиванию конопли и табака.

— Почему вы решили, что линия пройдет именно там? Судя по карте, это примерно в двадцати милях от прямой трассы.

— Никогда нельзя предвидеть, где пройдет прямая трасса, пока инженеры не проложат ее. Между нами говоря, я уже беседовал с начальником участка, инженером Джеффом Томпсоном. Он понимает нужды Пристани Стоуна и жителей города — будущих жителей. Джефф считает, что железная дорога строится для удобства населения, а не для сусликов; и он говорит, что будь он проклят, если линия не пройдет через Пристань Стоуна! Вам бы следовало познакомиться с Джеффом — он один из самых больших энтузиастов Запада, а лучшего собутыльника я еще не встречал.

Полковник был близок к истине. Чтобы удружить приятелю, Джефф мог пойти на все: он был всегда готов разделить с ним последний доллар и с той же готовностью мог подбить его на дуэль. Когда полковник Селлерс объяснил ему, какие богатства таит земля у Пристани Стоуна, он от души пожал руку этому джентльмену, пригласил его выпить и громовым голосом провозгласил:

— Бог ты мой, полковник! Джентльмену из Вирджинии достаточно сказать словечко другому вирджинцу — и дело сделано! Пристань Стоуна ждет железной дороги по крайней мере четыре тысячи лет, и будь я проклят, если она ее не получит!

Гарри рассказал о новом проекте Филиппу, но тот не очень уверовал в него; зато сам Гарри говорил о нем так, будто несуществующий еще город уже стал его собственностью.

Гарри искренне верил во все свои планы и изобретения и жил, ослепленный их золотым ореолом. Молодой человек всем нравился; да и как он мог не нравиться, когда у него были такие подкупающие манеры и такое солидное состояние? Официанты в отеле прислуживали ему как никому другому; он обзавелся в городе множеством знакомых, и все они сочувствовали его разумным и широким взглядам на проблемы развития Сент-Луиса и всего Запада. Он считал, что этот город следовало сделать столицей Соединенных Штатов. С некоторыми из местных коммерсантов он уже почти договорился о поставках для его участка строительства на линии Солт-Лик — Пасифик; он изучал карты с инженерами, проверял профиль пути с подрядчиками, заранее прикидывал возможные цены на участки. Этим делам он отдавал все время, которое оставалось у него свободным от дежурств у постели больного приятеля и от обсуждения деталей нового проекта с полковником Селлерсом.

Тем временем проходили дни, за днями — недели, и деньги Гарри таяли. Он по-прежнему не считал их, — такой уж он был человек, что никогда не считал деньги, ни свои, ни чужие; он умел истратить или дать взаймы один доллар с таким видом, что невольно казалось, будто это десять. И вот однажды, когда ему в конце недели подали счет за номер и услуги, Гарри порылся в карманах и не нашел в них ни цента. Он небрежно сказал хозяину, что у него кончились наличные и что он напишет в Нью-Йорк. Он тут же сел и написал подрядчикам пышущее энтузиазмом письмо о перспективах стройки и попросил выслать ему аванс в сотню или две. Ответа не последовало. Тогда он написал снова и, не выражая никакой обиды, по-деловому попросил прислать ему жалованье хотя бы за три дня. На это последовал короткий ответ, в котором сообщалось, что с деньгами на Уолл-стрит сейчас туго и что ему лучше всего поскорее присоединиться к изыскательской партии.

Однако по счету надо было платить, и Гарри отправился с ним к Филиппу посоветоваться, не стоит ли «запросить» немного деньжат у дядюшки. Филипп не особенно верил в силу «запросов» Гарри и сказал, что заплатит по счету сам. Гарри немедленно выкинул эту заботу из головы и с легким сердцем, как было свойственно его широкой натуре, предоставил Филиппу платить по всем следующим счетам. Филипп так и делал, несмотря на чудовищные «дополнительные услуги», фигурировавшие в них; однако он озабоченно пересчитывал свои убывающие «капиталы», так как это было все, что он имел и на что мог рассчитывать. Но разве они с Гарри не заключили молчаливого соглашения поддерживать друг друга и делить все поровну? И разве его щедрый товарищ не поделился бы с ним, если бы он, Филипп, оказался в стесненных обстоятельствах, а у Гарри еще оставалось бы хоть немного денег?