Том 3. Позолоченный век - [42]

— Интересно, — проговорила Руфь, — что подумали бы танцующие там девицы, если бы увидели нас или узнали бы, что неподалеку от них находится такое место?

Она говорила вполголоса, а когда девушки подошли к длинному столу, стоявшему посередине комнаты, то невольно прижались друг к другу. На столе лежал прямой продолговатый предмет, покрытый покрывалом: это, видимо, и был тот самый «новенький», о котором упомянул сторож. Руфь сделала шаг вперед и чуть дрогнувшей рукой откинула покрывало. Обе испуганно отшатнулись. Перед ними лежал негр. Его черное лицо упорно не хотело покрываться восковой бледностью и пугало своим уродливым сходством с лицами живых. Руфь побелела как полотно, а ее подруга прошептала:

— Уйдем отсюда, Руфь. Мне страшно.

То ли от колеблющегося света свечей, то ли от застывшего на лице мертвеца выражения предсмертной муки, но казалось, что лицо негра сердито нахмурилось: «Мало вам того, что вы всю жизнь мучали и преследовали чернокожего, так вам еще нужно было вытащить его из могилы и послать своих женщин кромсать на куски его тело!»

Кто он, этот мертвец, один из тысяч, которые умерли вчера и обратятся в прах завтра, — кто он, чтобы противиться стремлению науки использовать на благо людям его уже никому не нужные останки?

Конечно, Руфи и в голову не могли прийти такие мысли, но на мгновение жалость и скорбь сменили на ее лице выражение страха и отвращения, она почтительно прикрыла лицо негра покрывалом, и девушки направились каждая к своему столу. Около часа они работали молча, но все время ощущая благоговейный страх от близости смерти, в то время как совсем рядом ключом била жизнь — слышалась веселая музыка и беззаботный смех.

Когда наконец они вышли из жуткой комнаты и, заперев за собой дверь, очутились на улице в толпе прохожих — только тогда по охватившему их облегчению они поняли, в каком нервном напряжении находились все это время.

ГЛАВА XVI ОБРАЗЦОВЫЙ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ИНЖЕНЕР. ИЗЫСКАТЕЛЬСКИЕ РАБОТЫ У ПРИСТАНИ СТОУНА

Todtenbuch, 117, I, 3[63].

Пока шла весна и Руфь была поглощена своими занятиями, Филипп и его друзья продолжали жить в «Южном». Главные подрядчики уже закончили переговоры с государственными и железнодорожными чиновниками, а также с подрядчиками помельче и отбыли на Восток. Но Филиппа и Генри задержала в городе болезнь одного из инженеров, у постели которого они поочередно дежурили.

В одном из писем Филипп рассказал Руфи о их новом знакомом — полковнике Селлерсе, гостеприимном и задушевном джентльмене, искренне заинтересованном в процветании своего края и в их собственных успехах. Им еще не представился случай побывать «у него дома», в северной части штата, но полковник часто обедал с ними, поверял им по секрету свои планы и, по-видимому, испытывал к ним большое расположение, особенно к его другу Гарри. Правда, он почему-то никогда не имел при себе наличных денег, но зато вел очень крупные операции.

Переписка между Филиппом и Руфью, столь по-разному занятых, была не слишком оживленной; Филипп посылал длинные письма, а получал в ответ короткие, — правда, насыщенные меткими замечаниями; так, например, о полковнике Селлерсе Руфь написала, что такие люди по крайней мере раз в неделю обедают в их доме.

Выбранная Руфью профессия очень удивила Филиппа, и хотя он подробно разбирал этот вопрос в своих письмах, но не смел и намекнуть ей, что боится, как бы увлечение медициной не помешало осуществлению его самых сокровенных планов. Он слишком уважал Руфь, чтобы возражать против ее решения, и готов был отстаивать его перед всем светом.

Вынужденная задержка в Сент-Луисе начинала беспокоить Филиппа. Деньги его быстро таяли, к тому же ему не терпелось поскорее заняться делом и самому убедиться, сможет ли он нажить состояние или хотя бы получить какую-нибудь должность. Подрядчики предоставили молодым людям право присоединиться к изыскательским партиям, как только они смогут уехать из города, но больше ничего для них не сделали, оставив их, по сути дела, лишь с весьма туманными надеждами на лучшее будущее.

Зато Гарри был вполне счастлив. Он очень быстро перезнакомился со всем городом, начиная от губернатора штата и кончая официантами в отеле. Жаргоном дельцов с Уолл-стрит он владел в совершенстве, разговаривал со всеми так, словно был важной персоной, и с увлечением погрузился в изучение земельных и железнодорожных спекуляций, которыми был насыщен самый воздух Сент-Луиса.

Полковник Селлерс и Гарри беседовали целыми часами и даже днями. Гарри сообщил своему новому другу, что скоро выезжает в изыскательскую партию, работающую на линии Солт-Лик — Пасифик, но что вовсе не это его настоящее дело.

— Как только начнется строительство дороги, мне вместе с одним человеком предстоит получить большой подряд; а пока я хочу побродить с геодезистами и присмотреть хорошие земли и участки под железнодорожные станции.

— Самое главное — это знать, куда вложить капитал, — поддакнул ему полковник. — Я знавал людей, которые потеряли деньги только потому, что сочли ниже своего достоинства прислушаться к совету Селлерса. А другие прислушались — и нажили огромные состояния. Уж кто-кто, а я эти края знаю, изучаю их вот уже двадцать лет. На карте штата Миссури нет такого местечка, которого бы я не знал как свои пять пальцев. Когда вы захотите пристроить немного деньжат, — доверительным тоном продолжал полковник, — дайте знать Бирайе Селлерсу. Вот и все.