Том 3. Поэмы - [63]

В противоположность идеям «производственного театра» Есенин утверждает свое понимание театрального искусства, созвучное известной шекспировской формуле (слова Гамлета): «Все, что изысканно, противоречит намерению театра, цель которого была, есть и будет — отражать в себе природу: добро, зло, время и люди должны видеть себя в нем, как в зеркале» (Действие третье, сцена II — Шекспир 3, 213). Ср. также слова Гамлета о представлении, разоблачающем преступление короля: «Злодею зеркалом пусть будет представленье — // И совесть скажется и выдаст преступленье» (Действие второе, сцена II — Шекспир 3, 210).

С. 53–54. Чекистов. Ну и ночь! Что за ночь! // Черт бы взял эту ночь // С… адским холодом ~ Стой! // Кто идет? // Отвечай!.. ~ Замарашкин…Это ж… я… Замарашкин… // Иду на смену… — Ср. однотипный зачин трагедии Шекспира «Гамлет», которая начинается со смены караула (Действие первое, сцена I). «Франциско на часах. Входит Бернардо. Бернардо. Кто здесь? Франциско. Сам отвечай мне — кто идет? ‹…› Холод резкий. — // И мне неловко что-то на душе ‹…› Стой! Кто идет?» (Шекспир, 3, 190); (Действие первое, сцена IV). «Гамлет. Мороз ужасный, — ветер так и режет. Горацио. Да, холод пробирает до костей» (Шекспир 3, 198; перекличка слов о холоде в «Стране Негодяев» с «Гамлетом» отмечена в кн. Ст. и С. Куняевых «Сергей Есенин», с. 268). В «Гамлете» на смену караула идут «друзья Отечества», в «Стране Негодяев» — «защитник коммуны» Замарашкин.

С. 54. Аж до печенок страшно… — Ср. слова Замарашкина с репликами Номаха: «Насмешкой судьбы до печенок израненный» и «Мне до дьявола противны // И те и эти», а также Барсука: «Стало тошно до чертиков» и т. д. — о чем-либо выходящем за рамки обычного по силе своего проявления.

От этой проклятой селедки // Может вконец развалиться брюхо. — Ср. также слова Рассветова о бизнесменах Америки: «Эти люди — гнилая рыба». Селедка — наиболее яркая примета голодных лет в России, когда скудный продовольственный паек выдавали рыбой, преимущественно воблой или селедкой. Ср. в «Пугачеве»: «И по тюрьмам гноят как рыбу нас» (см. также с. 576).

«Рыбная тема» в 20-е гг. получила отражение в литературе и живописи. Ср. в стихотворении В. В. Маяковского «Два не совсем обычных случая» (1921), где речь идет о голоде в Поволжье:

Сидели

с селедкой во рту и в посуде,

в селедке рубахи,

и воздух в селедке. ‹…›

Полгода

звезды селедкою пахли,

лучи рассыпая гнилой чешуею.

(Маяковский, 2, 81–82, опубл. в однодневной газ. «На помощь!» изд. газ. «Известия ВЦИК» в пользу голодающим Поволжья, М., 1921, 29 авг. и в газ. «Дальневосточный телеграф», Чита, 1921, 16 окт.)

В поэме Есенина селедка, набитая червями, имеет также перекличку со строками из Гамлета о рыбе и «конгрессе политических червей» (Действие четвертое, сцена III), ср. также: «Гамлет. А что касается съестного, так этакой червячишка единственный монарх. Мы откармливаем животных, чтобы откормить себя, а себя — для червей. Жирный король и тощий бедняк — только различные кушанья, два блюда для одного стола. Этим все кончается. ‹…› Дело возможное удить червяком, который ел короля, и скушать потом рыбу, проглотившую червяка» (Шекспир 3, 223).

С. 55. Там… за Самарой… Я слышал… // Люди едят друг друга… — Ср. в стихотворении В. Маяковского «Два не совсем обычных случая» (1921):

Газетам писать не хватало духу —

но это ж передавалось изустно:

старик

удушил

жену-старуху

и ел частями.

(Маяковский, 2, 78–79)

С. 60. Гамлет восстал против лжи, // В которой варился королевский двор. — Разговоры персонажей поэмы о Гамлете и короле восходят к трагедии Шекспира. В контексте шекспировского «Гамлета» могут быть истолкованы также слова Рассветова и Номаха, которых особенно волнует амплуа роли короля: «В этом мире немытом // Душу человеческую // Ухорашивают рублем, // И если преступно здесь быть бандитом, // То не более преступно, // Чем быть королем…» (Номах); «Сегодня он в оборванцах, // А завтра золотой король», «И мы будем королями мира…» (из монолога Рассветова); «Я не целюсь играть короля // И в правители тоже не лезу» (Номах).

С. 61. …человеческая жизнь // Это тоже двор, // Если не королевский, то скотный. — Ср. слова Гамлета: «Пусть скот будет царем скотов, и его ясли будут стоять наряду с царским столом. Это сорока, но, как я уже сказал, владыка огромного пространства грязи» (Действие пятое, сцена II — Шекспир 3, 235).

Применительно к «пришибеевским нравам» в литературе Есенин употребил метафору «скотный двор» в статье «Россияне» (1923): «Некоторые типы, находясь в такой блаженной одури и упоенные тем, что на скотном дворе и хавронья сходит за царицу, дошли до того, что и впрямь стали отстаивать точку зрения скотного двора» (т. 5, с. 240 наст. изд.).

«Слова, слова, слова…» — Реплика главного героя трагедии Шекспира «Гамлет» (Действие второе, сцена II — Шекспир 3, 206).

С. 62. Гражданин вселенной ‹мира› (у Есенина также Король мира — монолог Рассветова, наст. т., с. 70) — выражение традиционно употреблялось как синоним слова «космополит» — восходит к древнегреческим философским школам — киникам и стоикам. По свидетельству Эпиктета (50-140), Сократ был космополитом и автором выражения: «Если верно то, что утверждают философы о родстве между Богом и людьми, тогда на вопрос о родине человек должен отвечать словами Сократа: я не афинянин или коринфянин, а я космополит» («Беседы», 1, 9, 1). По другим источникам авторство приписывается Зенону из Китиона (ок. 336–264 гг. до н. э.) и Диогену Синопскому (ок. 400 — ок. 325 гг. до н. э.) см.: Ашукин Н. С. Ашукина М. Г. Крылатые слова. М., 1988, с. 424.