Том 3. Поэмы, 1828-1834 - [45]

Несется всадник с быстротой,

Схватив ее в свои объятья.

Я с ним послал свои проклятья,

О, для чего, второй гонец,

Настичь не мог их мой свинец!

С кровавым мщеньем, вот — здесь скрытом,

Без сил отмстить за свой позор,

Влачусь я по горам с тех пор,

Как змей, раздавленный копытом.

И нет покоя для меня

С того мучительного дня…

Сюда, наездники Джемата!

Откройте удаль мне свою!

Кто знает князя Бей-Булата?

Кто привезет мне дочь мою?»

«Я!» — молвил витязь черноокий,

Схватившись за кинжал широкий,

И в изумлении немом

Толпа раздвинулась кругом.

«Я знаю князя! Я решился!..

Две ночи здесь ты жди меня:

Хаджи бесстрашный не садился

Ни разу даром на коня.

Но если я не буду к сроку,

Тогда обет мой позабудь,

И об душе моей пророку

Ты помолись, пускаясь в путь».

Взошла заря. Из-за туманов,

На небосклоне голубом

Главы гранитных великанов

Встают увенчанные льдом.

В ущелье облако проснулось,

Как парус розовый надулось,

И понеслось по вышине.

Всё дышит утром. За оврагом,

По косогору едет шагом

Черкес на борзом скакуне.

Еще ленивое светило

Росы холмов не осушило.

Со скал высоких, над путем,

Склонился дикий виноградник;

Его серебряным дождем

Осыпан часто конь и всадник:

Небрежно бросив повода,

Красивой плеткой он махает,

И песню дедов иногда,

Склонясь на гриву, запевает.

И дальний отзыв за горой

Уныло вторит песни той.

Есть поворот — и путь, прорытый

Арбы скрипучим колесом,

Гам, где красивые граниты

Рубчатым сходятся венцом.

Оттуда он как под ногами

Смиренный различит аул,

И пыль, поднятую стадами,

И пробужденья первый гул;

И на краю крутого ската

Отметит саклю Бей-Булата,

И, как орел, с вершины гор

Вперит на крышу светлый взор.

В тени прохладной, у порога,

Лезгинка юная сидит.

Пред нею тянется дорога,

Но грустно вдаль она глядит.

Кого ты ждешь, звезда востока,

С заботой нежною такой?

Не друг ли будет издалека?

Не брат ли с битвы роковой?

От зноя утомясь дневного,

Твоя головка уж готова

На грудь высокую упасть.

Рука скользнула вдоль колена,

И неги сладостная власть

Плечо исторгнула из плена;

Отяготел твой ясный взор,

Покрывшись влагою жемчужной;

В твоих щеках как метеор

Играет пламя крови южной;

Уста волшебные твои

Зовут лобзание любви.

Немым встревожена желаньем

Обнять ты ищешь что-нибудь,

И перси слабым трепетаньем

Хотят покровы оттолкнуть.

О, где ты, сердца друг бесценный!..

Но вот — и топот отдаленный,

И пыль знакомая взвилась,

И дева шепчет: «Это князь!»

Легко надежда утешает,

Легко обманывает глаз:

Уж близко путник подъезжает…

Увы, она его не знает,

И видит только в первый раз!

То странник, в поле запоздалый,

Гостеприимный ищет кров;

Дымится конь его усталый,

И он спрыгнуть уже готов…

Спрыгни же, всадник!.. Что же он

Как будто крова испугался?

Он смотрит! Краткий, грустный стон

От губ сомкнутых оторвался,

Как лист от ветви молодой,

Измятый летнею грозой!

«Что медлишь, путник, у порога?

Слезай с походного коня.

Случайный гость — подарок бога.

Кумыс и мед есть у меня.

Ты, вижу, беден; я богата.

Почти же кровлю Бей-Булата!

Когда опять поедешь в путь,

В молитве нас не позабудь!»

Хаджи Абрек

Аллах спаси тебя, Леила!

Ты гостя лаской подарила;

И от отца тебе поклон

За то привез с собою он.

Леила

Как! Мой отец? Меня поныне

В разлуке долгой не забыл?

Где он живет?

Хаджи Абрек

   Где прежде жил:

То в чуждой сакле, то в пустыне.

Леила

Скажи: он весел, он счастлив?

Скорей ответствуй мне…

Хаджи Абрек

      Он жив.

Хотя порой дождям и стуже

Открыта голова его…

Но ты?

Леила

Я счастлива…

Хаджи Абрек (тихо)

      Тем хуже!

Леила

А? что ты молвил?..

Хаджи Абрек

       Ничего!

Сидит пришелец за столом.

Чихирь с серебряным пшеном

Пред ним не тронуты доселе.

Стоят! Он странен, в самом деле!

Как на челе его крутом

Блуждают, движутся морщины!

Рукою лет или кручины

Проведены они по нем?

Развеселить его желая,

Леила бубен свой берет;

В него перстами ударяя,

Лезгинку пляшет и поет.

Ее глаза как звезды блещут,

И груди полные трепещут;

Восторгом детским, но живым

Душа невинная объята:

Она кружится перед ним

Как мотылек в лучах заката.

И вдруг звенящий бубен свой

Подъемлет белыми руками;

Вертит его над головой,

И тихо черными очами

Поводит, — и, без слов, уста

Хотят сказать улыбкой милой —

«Развеселись, мой гость унылый!

Судьба и горе — всё мечта!»

Хаджи Абрек

Довольно! Перестань, Леила;

На миг веселость позабудь:

Скажи, ужель когда-нибудь

О смерти мысль не приходила

Тебя встревожить? отвечай.

Леила

Нет! Что мне хладная могила?

Я на земле нашла свой рай.

Хаджи Абрек

Еще вопрос: ты не грустила

О дальней родине своей,

О светлом небе Дагестана?

Леила

К чему? Мне лучше, веселей

Среди нагорного тумана.

Везде прекрасен божий свет.

Отечества для сердца нет!

Оно насилья не боится,

Как птичка вырвется, умчится.

Поверь мне, — счастье только там,

Где любят нас, где верят нам!

Хаджи Абрек

Любовь!.. Но знаешь ли, какое

Блаженство на земле второе

Тому, кто всё похоронил,

Чему он верил, что любил!

Блаженство то верней любови,

И только хочет слез да крови.

В нем утешенье для людей,

Когда умрет другое счастье;

В нем преступлений сладострастье,

В нем ад и рай души моей.

Оно при нас всегда, бессменно;

То мучит, то ласкает нас…

Нет, за единый мщенья час,

Клянусь, я не взял бы вселенной!

Леила

Ты бледен?

Хаджи Абрек

    Выслушай. Давно

Тому назад имел я брата;

И он, — так было суждено, —