Том 3. Письма и дневники - [104]

Покуда прощай, до следующего раза.

И головой, и сердцем, и душой весь твой П. Киреевский.

Я тебе должен 29 рублей 80 копеек, таким образом: 15 монет осталось от платы за часы и 14.80 от шубных денег. Хотел было к тебе их отправить, да подумал, не лучше ли их оставить комиссионной кассой и отправить их тебе в таком случае, если в твоем следующем письме комиссии не будет.

25. Н. М. Языкову

8 марта 1833 года

Москва

Сущая беда с этой почтой, которая отходит в Симбирск только раз в неделю и то ни свет не заря! Вот уже четыре середы таким образом у меня выскочили из-под пальцев, да и теперешнюю я поймал только за маленький кончик, на котором только несколько строчек упишется.

Крепко тебя обнимаю и от души благодарю за великолепный ярмарочный гостинец, в котором я гуляю, как пава по сеням. Папенька также поручил тебя благодарить, он сам к тебе скоро будет писать, а покуда велел от него написать следующие два стиха:

Не дари меня ты златом,

Подари меня собой.

К нам из твоих волжских сторон все приходят вести ужасающие. Недавно приехал из Симбирска один твой знакомец, Карпов, который сказывал Валуеву, что его, дескать, дядюшка Николай Михайлович совсем основался в Симбирске, хочет сделаться хозяином, а в Москву и совсем ехать не хочет!! Думает даже подать в отставку!!!

А дядюшка Николай Михайлович не пишет об этом ни слова, аккуратно отвечает на все остальные вопросы, а об этом молчит, как будто его и не было! Неужели молчание знак согласия?

У нас, слава Богу, все довольно здоровы. Новостей сегодня не успею написать никаких, кроме того, что мы получили письмо от Жуковского от 29 января, в котором он посылает тебе свое объятие. Ему теперь, слава Богу, гораздо лучше, он живет в городке Берне, недалеко от Баден-Бадена, заметно выздоравливает и далее пишет. Вот что он пишет к Вяземскому: «Я думаю опять взлезть на свою музу и задать ей поэму». В Италию он, кажется, не поедет.

Однако пора кончить. Прощай покуда.

Весь и вечно твой П. Киреевский.

26. Н. М. Языкову

12 апреля 1833 года

Москва

Христос Воскресе! Обнимаю тебя и поздравительно, и благодарственно за «Сочинения Языкова»! Впрочем, на этот раз я тебя благодарю за появление «Сочинений Языкова» и наслаждение, доставленное мне их совокупностью, а еще и за экземпляр, которого я ожидаю от твоей великой и богатой милости и с твоим рукоприкладством и за который буду еще благодарить тебя впредь. Присланные из Петербурга 11 экземпляров текли, аки мед сладостный, по моим усам, а в рот ко мне не попали, потому что их было 11, а персон, ассигнованных на получение оных, — 12, и я только с тем согласился быть двенадцатым, чтобы уже без всякой совестливости требовать у тебя дополнительного двенадцатого экземпляра, который в вознаграждение за мое точное и бескорыстное доставление 11 остальных должен быть украшен твоим собственным, законным и подлинным рукоприкладством.

Благодарю тебя также и за твое письмо, из которого видно, что ты на меня не сердишься, несмотря на мое долгое молчание. Только в нем есть один пункт, который меня испугал: что за мысль подавать в отставку, уже выслуживши срок на получение чина и не дожидаясь чина, которого ты теперь вправе требовать по всей справедливости, тем больше что уже давно пошло об тебе представление! Получивши его, другое дело: тогда я не только не пожелаю, чтобы ты нес тяжелое бремя хлопотной межевой службы еще до следующего чина, но и сам последую твоему примеру, наскуча всем бренным блеском мирской славы, суетами честолюбия и трудами, связанными с званием всякого государственного мужа. Но покуда, ради Бога, не торопись, зачем терять плоды двух лет, по счастью, уже прошедших?

Однако опять пора кончить и отложить все, что я еще хотел писать до следующего раза. Покуда вот главная новость: говорят, что есть верные доказательства, что Марлинский жив, несмотря на все прошедшие слухи, и что даже есть недавние письма от него самого. Покуда прощай. Все наши, слава Богу, здоровы, тебя обнимают, благодарят, поздравляют и с тобой христосуются.

Весь и вечно твой П. Киреевский.

Скажи, пожалуйста, как поступить с Вальтер-Скоттовой «Историей Наполеона»? Папенька говорит, что ты ему сказывал, что она тобою у Погодина куплена, а Погодин уверяет, что ты не покупал и требует назад, отдать ли ее или не отдавать?

27. Н. М. Языкову

3 мая 1833 года

Посылаю тебе трофей, взятый моей стрелецкой удалью у девятнадцати соперников, между которыми не было худых стрелков, а было несколько и таких, которые считаются первыми стрелками царства Московского! Да будет он тебе памятником моего славного на стрелецких состязаниях имени, хоть и басурманскими буквами на нем иссеченного! Да освещается он взмахами поэтической десницы твоей, да заменит бренное стекло благородным металлом, не уступающим и тогда, когда удар судьбы его повергает об пол, и да приближается чаще к вещим устам твоим, миру во славу, тебе во услаждение, всяческому же плену суеты мирской во забвение.

Но только — ради моих победных выстрелов! Да не подвергается Межевая канцелярия общей участи мирских сует! Что тебе значит подождать по высшей мере месяца полтора или два? А между тем получишь чин без всякого сомнения, потому что сам Богдан Андреевич говорил, что представление пошло в Петербург давным-давно и что ответ должен быть скоро.