Том 3. Письма 1924-1936 - [24]

Я вполне с тобой согласен, что в Сочи было многое упущено, но что об этом говорить.

В отношении того, почему я посылаю Мите Хоруженко копии, отвечаю: я дал ему слово познакомить его с работой, и он напомнил мне о данном слове, и я считаю необходимым выполнить его, но на это есть время, и тебе, конечно, посылать не надо.

Очень жаль, что Пети нет. Надеюсь, что он скоро возвратится.

14/VI —31.

Ольга Осиповна уехала к сестре.

28 июня Рая идет в отпуск, уезжает в дом отдыха на две недели, ждет — не дождется этого числа.

«Петушок» в своем письме ко мне жалуется, что никогда не может тебя застать дома.

Где же это ты бродяжишь, девочка, а?

Вот видишь, Роза, мы начинаем с тобой часто переписываться. Всего хорошего.

Жму лапу. Николай.

P. S. Познакомься с 3-й главой, она, наверное, у Тамары, распечатайте пакет и читайте.

Привет от Раи. С удовольствием получил бы вместо трех чистых листов бумаги — писанные. Если ты думаешь, что у меня нет бумаги на письма, то это неверно, она есть. Рая достала десяток блокнотов.

Москва,

12–14 июня 1931 г.

67 А. А. Жигиревой

28 июня 1931 года, Москва.

Милая Шурочка!

Вчера была у нас товарищ Петрова. В отношении ее просьбы, Рая просила меня сегодня дописать в письме, что она сделает все, чтобы помочь племяннице.

Товарищ Петрова придет сегодня вечером узнать результат переговоров Раи с директором.

Твое письмо, полученное нами после столь долгого молчания, очень обрадовало.

Во-первых, узнаем, что ты жива и относительно здорова. Остальное неважно.

Я думаю, что мы таких длительных перерывов впредь иметь не будем.

Насчет наших друзей. О Ольге Войцеховской не имею никаких сведений, если ты возобновила с ней связь, то сообщи мне, она меня интересует со стороны редакционного порядка.

Дело идет о моей работе.

О Панькове тоже ни звука! Этот парень мне очень нужен был бы сейчас. Когда-то он обещал мне оказывать всемерное содействие как редактор в отношении начатой работы, но, как говорится, доброе слово и то хорошо…

В отношении Розочки, она не замужем, работает. А остальные ребята — по-старому. Наверстывают третий решающий и никаких гвоздей.

Шура, напиши мне конкретно — имеешь ли ты свободное время и желание, чтобы познакомиться с некоторыми отрывками моей работы, если да, то я тебе их сгруппирую и пришлю. Может, у тебя среди партийцев есть что-нибудь вроде редакторов или что-нибудь в этом роде, — так дал бы им почитать, что они на этот счет выскажутся.

В общем, по этому вопросу я тебе буду писать в дальнейшем.

Друзей у меня в Москве очень мало, вернее, два — старый большевик и другой — молодой парень.

Крепко жму твою руку. О. О. послал твое письмо, она сейчас в Вязьме. Будем писать чаще.

И. Островский.

Москва, 28/VI — 1931 г.

68 П. Н. Новикову

4 июля 1931 года, Москва.

…Вообще же я сгораю. Чувствую, как тают силы. Одна воля неизменно четка и незыблема. Иначе стал бы психом или хуже. За последние 20 дней не написано ничего. Прорыв. Я только думаю: «А какое же качество продукции может быть от работы в нечеловеческих условиях?» Почему вы о качестве ни слова? Жду вашего слова. «Как закалялась сталь» — это только факты. Все факты. Хочу показать рабочую молодежь в борьбе и стройке. Критикуйте, говорите о качестве. Почему ни слова? Петя, передай письмо Розе, Тамаре.

Ни ты, Петя, ни Мара всей книги не читали — жаль. Я настойчиво просил своих друзей открыть огонь критики, чтобы знать слабые места. И, когда ты написал о длинных фразах, я проверил знаки препинания и ужаснулся. В главах, не бывших у тебя, я уже в печатной рукописи проставил 840 точек и запятых! И это писал студент!

Теперь моя книга подвергается обстрелу в Доме писателя и уже перешла в редакцию издательства «Молодая гвардия». Со дня на день ожидаю приговора. Я бросился на прорыв железного кольца, которым жизнь меня охватила. Я пытаюсь из глубокого тыла перейти на передовые позиции борьбы и труда своего класса. Неправ тот, кто думает, что большевик не может быть полезен своей партии даже в таком, казалось бы, безнадежном положении. Если меня разгромят в Госиздате, я еще раз возьмусь за работу. Это будет последний и решительный. Я должен, я страстно хочу получить «путевку» в жизнь. И как бы ни темны были сумерки моей личной жизни, тем ярче мое устремление.

Жму ваши руки. Ждите вестей… хочу… о победе.

Николай.

4июля 1931 г.

69 Р. Б. Ляхович

27 июля 1931 года, Москва.

Милая Роза!

Только что прочли твое письмо от 24/VII-31 г. С удовлетворением прочли о твоем твердом решении приехать к нам в гости. Это самое главное. Ремонтируй себя и приезжай. Тогда обо всем и много поговорим. Ты ошибаешься, когда думаешь, что я тревожусь о рукописи. Тревоги нет. Разве можно тревожиться, когда за дело взялись Петя и ты?

Мною закончена пятая глава и отдана в перепечатку. Четвертая глава тоже перепечатывается. В настоящий период производство прекращено по техническим причинам. В Москве очень жарко, и никакими силами нельзя сагитировать секретарей взяться за карандаш. Они едва дышат.

Райком работает. Сегодня выходная и загорает за Москвой. Владимир поступил в Химико-технологический институт в весенний прием и учится. Лена уехала к родным. Жигирева отозвалась. Она заместитель ректора комвуза в Ленинграде. Завязываем с ней переписку. Молчала 8 месяцев.