Том 3. Менестрель. Поэмы - [5]

Где розовеет lieberlong,

Закутанная вся сиренью,

Мне навевает настроенье —

Цитировать из «Ванделина»,

Сзывая слушателей в гонг?

Внемли, тенистая веранда,

Душисто красочным стихам,

Поэме истинной и чистой.

Пусть некий голос соловьистый,

Который нежно любит Сканда,

Звучит с тебя по вечерам.

Поэза весеннего ощущения

От тоски ты готова повеситься,

Отравиться иль выстрелить в рот.

Подожди три оснеженных месяца, —

И закрутит весна хоровод.

Будут петь соловьи о черемухе,

И черемуха — о соловьях.

Дай-то бог револьверу дать промахи

И веревке рассыпаться в прах.

Будут рыб можжевеловой удочкой

Подсекать остриями крючка.

Будет лебедь со снежною грудочкой

Проплывать по реке, так легка.

Будут почки дышать влагой клейкою,

Зеленеть и струить аромат,

И, обрадованные лазейкою,

Ливни шейку твою обструят.

Зачеремушатся, засиренятся

Под разливной рекою кусты.

Запоют, зашумят, завесенятся

Все подруги твои, как — и ты.

Зазвенит, заликует, залюбится

Все, что гасло зимой от тоски.

Топором все сухое обрубится,

Смело сочное пустит ростки.

Чем повеситься, лучше загрезиться.

Не травись и в себя не стреляй.

Как-нибудь перебейся три месяца,

Ну, а там недалеко и май!

Поэза новая на старый лад

Что значит — одну любить?

Что значит — с одною жить?

Зачем же так много дев,

И в каждой есть свой напев?

И этих напевов рой

Не может пребыть в одной…

Кто любит напевы все,

Тот предан одной красе.

Краса не в одной — во всех.

В одной только часть утех.

Чтоб всю красоту впитать,

Нельзя уставать искать.

Стремиться от сна ко сну…

Всех — значит любить одну.

Тебе ответ

Ты говоришь, что книги — это яд,

Что глубь душевную они мутят,

Что после книг невыносима явь.

«Избавь от книг, — ты говоришь, — избавь…»

Не только в книгах яд, — он и в весне,

И в непредвиденном волшебном сне,

И в роскоши волнующих витрин,

В палитре струн и в музыке картин.

Вся жизнь вокруг, мой друг, поверь мне, яд —

То сладостный, то горький. Твой напад

На книги — заблужденье. Только тот

Безоблачен, кто вовсе не живет.

Наперекор

Опять себя вообрази

Такой, какой всегда была ты.

И в дни, когда блестят булаты,

Ищи цветочные стези.

Вообрази опять себя

Эстеткой, а не грубой бабой,

Жизнь, ставшую болотной жабой,

В мечтах, как фею, голубя.

Пусть мир — вперед, а ты — все вспять:

Не поддавайся прозным бредням…

Цветком поэзии последним

Вообрази себя опять!..

Лиловая цветунья

Стремись поймать эола,

Дитя, в цветной сачок.

Дурманит матиола.

Стрекочет ручеек.

И в обоянье гвозди

Сирень, безбольно вбив.

Пылает на погосте,

Вся — фьолевый порыв.

В цветение июня

Кусты свои накрень,

Певучая цветунья,

Крылатая сирень!

Нона

О среброголубые кружева

Уснувшей снежной улицы — аллеи!

Какие подыскать для вас слова,

Чтоб в них изобразить мне вас милее?

В декабрьской летаргии, чуть жива,

Природа спит. Сон — ландыша белее.

Безмужняя зима, ты — как вдова.

Я прохожу в лазури среброкружев,

Во всем симптомы спячки обнаружив.

Секстина XI

Каких-нибудь пять лет, — и что за перемена!

Какой разительный с умчавшимся контраст!

Взамен изысканных деликатесов — сено,

И братоненависть взамен и сект, и каст,

Картофель — тысяча рублей мешок!.. Полено

В продаже на фунты!.. Выбрасывай балласт!

Умчаться от земли мешает нам балласт —

Земная наша жизнь. Но манит перемена:

Самоубийством ли покончить? взять полено

И голову разбить? — ведь жизнь и смерть контраст:

Не лучше ль умереть, чем жить средь зверских каст,

И вместо хлеба — есть овес, солому, сено?

Нет, сена есть нельзя. Однажды ели сено

В «Пенатах» Репина, на мясо, как балласт

К возвышенным мечтам, смотря… Но «сенных каст»

Судьба плачевная: такая перемена

Ускоривает смерть, — трава и вол — контраст,

Как дева и мечта, как скрипка и полено.

Убийственные дни! не время, а — полено!..

И не цветы цивилизации, а — сено!..

В Гармонию ножом вонзившийся контраст…

И жизнь — нескидываемый во век балласт…

И с каждым новым днем угрозней перемена

Средь политических противоречных каст…

Нам не на чем уплыть от голода, от каст,

От драговизны: вместо корабля — полено,

Нам некуда уйти: едят повсюду сено;

И нечего нам ждать: какая перемена

Нам участь облегчит? Весь выброшен балласт,

А шар не высится: его влечет контраст…

Живя в поленный век, где царствует контраст

Утонка с грубостью; устав от всяких каст

Разбойных и тупых; на жизнь, как на балласт,

С унынием смотря; в душе людской полено

Невольно усмотрев, — ложимся мы на сено

И пробуем уснуть: сон — все же перемена…

Секстина XII

Любовь и страсть! Страсть и любовь!

Валерий Брюсов

Страсть без любви — лишь похоть, а не страсть.

Любовь без страсти просто безлюбовье.

Как в страстный бред без нежности упасть?

Без чувства как озноить хладнокровье?

Как власть любви сменить на страсти власть

Без огневзорья и без огнесловья?

Горячими тропами огнесловья

Идет всегда безразумная страсть.

Сладка ее мучительная власть,

И перед ней, в испуге, безлюбовье

Шарахнется, и, съежась, хладнокровье

Сторонится, чтоб, в страхе, не упасть.

Как счастлив тот, кто может в страсть упасть,

Скользя в нее лавиной огнесловья,

В зной претворяя сердца хладнокровье,

В нее, в засасывающую страсть.

А перед тем бессильно безлюбовье:

Власть безлюбовья — призрачная власть.

Лишь власть любви есть истинная власть,

И этой власти вечно не упасть,

Пусть временно и тленно безлюбовье,