Том 3. Лорд Аффенхем и другие - [184]

Вид у нее был такой, словно она получила пищу для размышлений.

9

Примерно об эту же пору Билл Холлистер входил в галерею Гиша.

— Заметьте, тик в тик, — сказал он мисс Элфинстоун, — если вы извините это несколько жаргонное выражение. Вчера я вернулся рано и проспал полных восемь часов. Отсюда блеск в глазах, румянец и упругая походка, и отсюда же, без сомнения, то, что вы смотрите на меня с обычной приветливостью, а не как вчера, желтушным китайцем. Я пришел к выводу, о, Элфинстоун, что оба мы, и вы, и я, — дураки. Мы не знаем своей пользы. Где вы живете?

— У тетки, в Кэмден-тауне.

— Если это можно назвать жизнью. А я прозябаю в Челси, на Кингс-род. Вот почему я сказал, что мы дураки. Жить надо в Вэли-Филдз. В этом благословенном месте можно устроиться по первому разряду, по-царски, лучше не придумаешь и так далее. Я знаю, что говорю. Я там ужинал.

— Вы часто бываете в гостях!

— Да, я всеобщий баловень. Вероятно, дело в моей обходительности. Ужинал я у клубного знакомого, Твайна, или Цвайна, как вы предпочитаете его называть. Человека, простите, чертовски бедного, но не успел я переступить порог, как из каждой щели полезли роты дворецких. Вы бы не ошиблись, сказав, что Твайн обитает в мраморных хоромах, где ему прислуживают вассалы и челядинцы. Мало того, его кухарка — настоящая cordon bleu.

— Чего-чего?

— Так я и думал, не проходили. Я хотел сказать, бесподобная повариха. Готовит — пальчики оближешь. Жуткая несправедливость! Твайн — последняя спица в колесе мироздания, а его кухарка трудится не покладая рук, я же занимаю важный пост в прославленной картинной галерее, на меня смотрит вся Бонд-стрит — и что же? Я питаюсь объедками и бутербродами.

— Сегодня вам не придется есть бутерброды. Мистер Гиш сказал, чтобы вы кого-то угостили.

— Кого?

— Не знаю. Покупателя.

— Клиента, моя милая, клиента. Ладно, — сказал Билл, нимало не удивляясь, ибо мистер Гиш, чье пищеварение испортилось еще в 1947, частенько отправлял его кормить потенциальную жертву. — Отлично. Замечательно. Надеюсь, есть будем у Баррибо. Я не был там с тех пор, как папа Гиш продал Матисса в шесть раз дороже настоящей цены и так ошалел на радостях, что пригласил меня спрыснуть. Как вы думаете, клиент достаточно важный, чтоб его там кормить?

— Спросите мистера Гиша. Он хотел вас видеть.

— Меня все хотят видеть. Ладно, уделю ему пять минут. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что какое-то время вам придется обойтись без меня. Ну же, ну, не рыдайте! Я вернусь, когда в полях забелеют ромашки.

В самой галерее мистер Гиш, видом и характером напоминающий саламандру, стоял перед статуэткой голой дамы, которая, судя по всему, разучивала чечетку, и метелочкой стряхивал с нее пыль. Билл галантно приподнял шляпу.

— Мадам, он вам часом не досаждает? — спросил он учтиво. Звук знакомого голоса подействовал на владельца галереи как укус крокодила. Он повернулся вокруг своей оси, блеснул очками в роговой оправе и, подобно мисс Элфинстоун в похожем случае, сказал: «Ха!»

— Соизволили явиться?

— И, как вы можете заметить, в положенный час.

— Где вас вчера черти носили? Билл поднял руку.

— Забудьте про вчера. Как сказал поэт: «Каждым утром — свежее начало, каждый день миры творятся вновь». Сегодня — это сегодня, и я перед вами, бодрый, расторопный, готовый узнать, что вы затеяли.

При разговоре с молодым помощником мистер Гиш разрывался между двумя противоречивыми чувствами — желанием сейчас же указать ему на дверь и неприятными угрызениями. Двадцать шесть лет назад, в щедром 1929 году, отец Билла, не знавший, куда девать деньги, предоставил мистеру Гишу начальный капитал, а человек совестливый не забывает таких обязательств. К тому же Билл — хороший помощник, если научиться терпеть его обходительность, много лучше кретинов с деревянными лицами, работавших здесь до него. Когда даешь ему поручение, он не разевает рот, словно слабоумная рыба, а идет и исполняет, мало того — не путает все на ходу. Он прекрасно рассказывает о картинах и нравится клиентам. Что-то в его честном, открытом лице, даже в искореженном ухе (память о боксе) внушает доверие.

Взвесив все это, мистер Гиш решил не выкладывать, что у него на сердце, и Билл продолжал.

— Я слышал, вы хотели, чтоб я накормил кого-то из местных прокаженных. Кого на этот раз?

— Большой человек! Производство лаков и красок. Фамилия — Маккол. Я продал ему Будена и надеюсь, что он купит Дега.

— Купит, если поддастся очарованию застольной беседы. Думаю, меньше чем Баррибо тут не обойтись.

— Да, отвезите его к Баррибо. Попросите мисс Элфинстоун заказать столик.

— Всенепременно. Кстати, об этой мисс. Она сказала, мне надо было взглянуть на какие-то картины.

— Да. Есть что-нибудь стоящее?

— Я еще не смотрел. Мистер Гиш вздрогнул.

— Как не смотрели? Вы не ездили?

— Не смог. Здоровье не позволило. Кажется, я в последнее время переработал. Расскажите мне о них.

На мгновение показалось, что кормчий галереи Гиша забудет об обязательствах перед Холлистером-старшим, но лучшие стороны его натуры взяли верх, и он усилием воли сдержал беспощадные слова.

— Они принадлежат лорду Аффенхему. Вчера заходила девушка…