Том 27. Письма 1900-1901 - [168]

). В письме от 26 ноября 1900 г. Андреева напоминала Чехову о его обещании дать «какой-нибудь неизданный отрывок (на 20 мин<ут> чтения) для публичного прочтения на вечере в пользу О<бще>ства общеобраз<овательных> народ<ных> развлечений». Далее она выражала желание повидаться с Чеховым и поговорить о делах Общества. По свидетельству М. П. Чеховой (ПССП, т. XVIII, стр. 572), Андреевой был послан рассказ «В сарае».

3200. А. В. АМФИТЕАТРОВУ

4 декабря 1900 г.

Печатается по тексту: Письма, т. VI, стр. 110–111. Впервые опубликовано: «Энергия», сб. 1-ый. СПб., 1913. Местонахождение автографа неизвестно.

…от души желаю ей полного успеха… — В письме к брату Александру Павловичу от 25 января 1900 г. Чехов отмечал, что газета «Россия» имеет большой успех в провинции.

Большое Вам спасибо, кстати, скажи и за Анатолия Яковлева… — В июле 1900 г. Чехов отослал Амфитеатрову в «Россию» рассказ А. Яковлева «В вагоне». В письме от 21 июля Амфитеатров сообщал: «Рассказ Яковлева получил и очень благодарю Вас за его присыл. Премилая вещь. Мне прислали ее в деревню — потому я еще и не пустил ее в печать. Завтра отсылаю». Рассказ «В вагоне» был напечатан в «России» 31 июля (13 августа) 1900 г. (№ 454).

…моего бывшего ученика… — В 1880-х годах Чехов был учителем сыновей владельца типографии в Москве, сенатора и камергера С. П. Яковлева. Чехов готовил их к экзамену по русскому языку для поступления в гимназию (см. воспоминания А. С. Яковлева о Чехове в ЛН, т. 68, стр. 597–603).)

…на пожаре Мюр и Мерилиза он издержал больше, чем получил. — 25 ноября сгорел в Москве универсальный магазин Мюр и Мерилиз. Корреспонденция А. С. Яковлева «Большой московский пожар», за подписью Язон, была напечатана в «России», 1900, № 573, 27 ноября (10 декабря).

Гривенник за строчку ~ как раз в пору. — В вышеназванном письме Амфитеатров спрашивал: «Что касается гонорара — 10 коп. для первого дебюта, довольно ему?»

3201. А. Ф. МАРКСУ

5 декабря 1900 г.

Печатается по подлиннику (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 180.

Телеграмма. Дата устанавливается по служебной помете на бланке: Принята 5 XII.1900 г.

А. Ф. Маркс ответил телеграммой от 6 декабря 1900 г. (ГБЛ).

Воскресенье десятого уезжаю за границу. — Чехов выехал за границу в понедельник 11 декабря. Об ответной телеграмме Маркса см. примечания к письму 3203^*.

3202. Н. П. КОНДАКОВУ

6 декабря 1900 г.

Печатается по автографу (ИРЛИ). Впервые опубликовано: Письма, собр. Бочкаревым, стр. 23–24.

Ответ на письмо Н. П. Кондакова от 1 декабря 1900 г. (ГБЛ).

Фотографии моей у меня нет… — Кондаков обращался к Чехову с просьбой: «Ф. Е. Корш просит у меня Вашего портрета для славянского издания какой-то части Ваших сочинений в переложении с приложением биографии. Я решился отдать портрет Ваш в шляпе, а того, что Вы мне дали, мне жалко. Нет ли у Вас экземпляра?»

Пакет из таганрогских приютов вчера принесла мне сестра… — В письме Кондакова говорилось: «Как Вы поживаете и как Ваше здоровье? Думаю, что неплохо, если Вы могли так долго прожить в Москве. Между тем, теперь не знаю, где Вы находитесь, но пересылаю на имя Вашей сестры один пакет из таганрогских приютов».

Если на праздниках будете в Москве, то непременно побывайте в Художественном театре. — О своем намерении съездить в Москву на рождество Кондаков писал: «Приехать в Москву мне было нельзя: опоздал с печатанием фотографического альбома и должен был спешить на службу. На праздниках рассчитываю съездить в Москву». Однако в Москву Кондаков не смог съездить и познакомился с Московским Художественным театром во время его гастролей в Петербурге в феврале — марте 1901 г. 22 февраля 1901 г. он писал Чехову: «Пишу к Вам под напором восторженных чувств, одолевших меня на вчерашнем представлении „Дяди Вани“ труппою Станиславского. После 3-го акта я ходил за кулисы к Станиславскому, на правах „Вашего знакомца“, и свидетельствовал ему много раз свою искреннюю благодарность. Публика жалела и волновалась. Я воспринимал, с наслаждением, всю художественную реальность пьесы и игры, как-будто через открытую стену, в жизни. Когда, затем, я обращался с вопросом к Нем<ировичу>-Данченко, тут же бывшему у Станиславского, он сказал, что считает Вас истинным или большим драматургом. О том не могу судить, но я истинно поражен разницею пьесы в чтении и в представлении» (ГБЛ).

Я написал пьесу и уже отдал ее в театр. — О впечатлении от спектакля «Три сестры», который он посмотрел во время гастролей Художественного театра в Петербурге, Кондаков сообщал 1 марта 1901 г.: «Пишу к Вам наскоро, под влиянием истинного восторга, который я испытывал сейчас в театре на представлении „Трех сестер“. Эта вещь бесконечно выше „Дяди Вани“, вещь более содержательная, высоко драматичная и жизненная. Не могу Вам даже описать, в каком живом наслаждении я был все время, с первого акта до конца. Сила пьесы выразилась в том, что подняла трех главных лиц, — хотя это актрисы, не актеры, — на недосягаемую высоту против всех других. Вершинин и в пьесе безличен, а Станиславский, как актер, совсем не выделялся. Зато как вырезался Чебутыкин, хотя он и напоминает немного Щелкатурина. Передать Вам мой восторг, когда я видел, как извлекали Андрюшу из кабинета, как чертыхался запивший Иван Романович и пр. и пр., не могу и не к чему. Только я могу искренно Вас поздравить, как самого большого русского драматурга после Пушкина, Островского и Гоголя. Дай Вам бог еще писать для театра! Как хороша музыка в 4-м, пожар в 3-м акте, разные детали вроде уличных певцов и т. д.! Словом, я могу не кончить, а мне надо написать много» (