Том 27. Период царствования Екатерины II в 1766 и первой половине 1768 года - [2]

С 1758 года тянулось дело вдовы геодезиста Щулепникова, подозревавшейся в убийстве мужа. Сенат подал доклад, что хотя Щулепникова и не винится, но по обстоятельствам дела и кроме оговора состоит подозрительною и по закону надобно ее пытать, но так как она дворянская дочь и дворянская жена, то Сенат не может назначить пытку без высочайшего указа. Но мы видели, что Екатерина постоянно противодействовала пытке; и потому она написала решение, что так как Щулепникова имеет за себя закон, запрещающий верить показаниям против того, кто привел преступника, а Щулепникову оговаривают люди, на которых она указала как на убийц мужа, то она освобождается от пытки, а вместо того должна быть заключена на год в монастырь или в тюрьму, где никто не может ее видеть, кроме священника, который должен уговаривать ее признаться, причем судьи должны допрашивать ее каждые четыре месяца и сравнивать ее допросные речи с прежними. Если она признается в течение этого времени или откроется более доказательств преступления или невинности, то должно поступить по законам. Если она не признается в течение года, то совершенно освобождается. Астраханская губернская канцелярия донесла, что по указу 763 года в приписных городах пыток чинить не велено, но так как приписной город Саратов от Астрахани в 700 верстах, то канцелярия просит, не повелено ли будет производить пытки в Саратове. Сенат приказал: в силу именного указа 764 года стараться, не возя колодников в губернские города, оканчивать дела в указанный срок без пыток.

В это же время Екатерина должна была решить трудное и неприятное дело. Знаменитый граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин имел единственного сына, поведением которого имел полное право быть крайне недовольным. Неудовольствие было давнее, что мы имели уже случай видеть в письме Бестужева к императрице Елисавете; несмотря на то, благодаря значению отца сын быстро поднялся по служебной лестнице, был уже давно генералом, исполнял важные поручения; но теперь, перед самою смертью, старик обратился к Екатерине с просьбой о наказании непокорного сына по решению верховной власти, без суда ссылкою в монастырь. Сначала императрица решительно отказала в просьбе. «Просили вы меня, – отвечала она Бестужеву, – о наказании вашего сына, которого поступки, конечно, всякого похуления достойны. Но кому исправление сына более принадлежит, как не отцу его? Родительская ваша власть, законами утвержденная, ни чинами, ни летами вашего сына не нарушается, кольми паче когда он и службою еще никакою не обязан. Он погрешил перед вами, раздражая дурным своим поведением вас, а перед женою неприличною и жестокою его с нею поступкою. В обоих случаях могут обвинить и наказать его государственные узаконения, если к порядочному правосудию вы прибегнете. А предо мною и отечеством не сделал он такого преступления, за которое б не только наказать его ссылкою и хлебом и водою на долгое время, как вы просите и что у нас вместо смерти употребляется, но чтоб и чинов его лишить, которых отнюдь при том великом наказании оставить при нем неможно. Тем меньше мне дозволить может справедливость послать с ним в заточение невинного штаб-офицера с командою. Следовательно, на ваше письмо я ничего более сказать не могу, как только то, что я об вас жалею и что как вы за непослушание его имеете отцовское к наказанию, так и жена к разводу с ним право, которое в подлежащих местах законным порядком употребить можете, если захотите».

Но через неделю Екатерина переменила свое решение; подействовало ли на нее новое письмо Бестужева или советы других лиц – неизвестно, только она написала старику: «Прошение ваше справедливо. Непорядочное поведение сына вашего заслуживает родительский ваш гнев и такое исправление, какое вы в письме своем изображаете. К настоятелю Свирского монастыря будет о приеме его писано с тем конногвардии унтер-офицером, который с командою препроводить его туда пошлется. Но как действительно не может ваш сын во время содержания его под началом надевать пожалованных ему для вас знаков чести, тоже чином своим величаться, то и можете вы как кавалерии, так и ключ удержать у себя до тех пор, доколе заблагорассудите в монастыре его оставить, а и чином по сие время ему именоваться запрещено будет; содержание ему в монастыре такое предписать вы можете, какое с неистовою его жизнью должным наказанием и вашим человеколюбием и отцовским сердцем сходно». И четырех месяцев не пробыл Андрей Бестужев в монастыре, как отец его умер, и тогда Сенат получил именной указ: «По смерти графа Алексея Бестужева-Рюмина родные племянники его, князья Волконские, просили нас, чтобы оставшего по нем имения сыну его за развратною и неистовою его жизнью не отдавать, а определить к оному опекунов». Поэтому императрица приказала Сенату определить опекунов князей Волконских и еще двух сторонних заслуженных и честных персон, дабы крестьяне от разорения были сбережены; доходы с имения опекуны должны были делить на две равные части: одна шла на прожиток графу Андрею Бестужеву-Рюмину, а из другой уплачивать его и отцовские долги; когда же все долги уплачены будут, тогда все доходы должны отдаваться графу Андрею, который освобождается из монастыря со внушением, чтоб жил смирно и добропорядочно, где пожелает, кроме своих деревень.