Том 25. Вождь окасов. Дикая кошка. Периколя. Профиль перуанского бандита - [33]

— Мы французы, — отвечал Луи.

— Французы нация хорошая, храбрая; у нас было много французских воинов во время великой войны.

— А! — с любопытством спросил Луи. — Французские воины сражались вместе с вами?

— Да, — отвечал вождь с гордостью, — воины с седой бородой, грудь которых была покрыта ранами — почетными, полученными на войнах их острова, когда они сражались под командой своего великого вождя Залеона.

— Наполеона? — сказал с удивлением Валентин.

— Да, кажется так бледнолицые произносят его имя; брат мой его знал? — спросил индеец с любопытством, плохо сдержанным.

— Нет, — отвечал молодой человек, — хотя я и родился в его царствование, но никогда его не видал, а теперь он умер.

— Брат мой ошибается, — возразил индеец с некоторой торжественностью, — такие воины не умирают. Когда они исполнят свою обязанность на земле, они идут в рай, охотиться возле Властелина мира.

Молодые люди наклонили головы с видом согласия.

— Как странно, — сказал Луи, — что слава этого могущественного гения распространилась до самых отдаленных и неведомых мест земного шара и сохранилась чистою и блестящею среди племен диких и грубых, тогда как в той самой Франции, для которой он сделал так много, постоянно старались омрачить, даже уничтожить ее.

— Вероятно, подобно своим соотечественникам, которые время от времени объезжают наши охотничьи земли, мои братья имеют намерение торговать с нами? Где их товары? — продолжал вождь.

— Мы не купцы, — отвечал Валентин. — Мы приехали в гости к нашим братьям ароканам, мудрость и гостеприимство которых нам очень хвалили.

— Ароканы любят французов, — сказал вождь, польщенный этим комплиментом, — мои братья хорошо будут приняты в деревнях.

— К какому племени принадлежит брат мой? — спросил Валентин, внутренне восхищенный добрым мнением индейцев о его соотечественниках.

— Я один из главных ульменов священного племени Большого Зайца, — отвечал вождь с гордостью.

— Благодарю; еще один вопрос…

— Брат мой может говорить: уши мои открыты.

— Мы отыскиваем одного вождя, которому рекомендовали нас наши друзья, с которыми он часто торговал.

— Как зовут этого вождя?

— Антинагюэль.

— А!..

— Брат мой, стало быть, его знает?

— Да. Если братья мои пожелают, после отдыха я сам провожу их к Антинагюэлю, самому могущественному токи из всех четырех областей ароканского союза.

— Какой областью управляет Антинагюэль?

— Краем в Андах.

— Благодарю.

— Мои братья примут мое предложение?

— Почему же нам не принять его, вождь, если, как я полагаю, оно серьезно?

— Пусть же едут мои братья, — продолжал индеец, улыбаясь, — моя деревня недалеко.

Завтрак давно был кончен; индейцы сели на лошадей.

— Поедем! — сказал Валентин, обращаясь к Луи. — Этот индеец, как кажется, говорит с нами чистосердечно; притом подобная поездка доставит нам новые впечатления… Как ты думаешь, Луи?

— Я не вижу, почему бы нам не принять предложения индейца.

— С Богом, когда так.

И Валентин вскочил на лошадь; Луи сделал то же самое.

— В путь! — скомандовал вождь. Воины индейские поскакали в галоп.

— Как бы то ни было, — заметил Валентин, — надо признаться, что эти дикари добрые малые; я чувствую к ним живейшее участие… Это настоящие шотландские горцы по гостеприимству. Что подумали бы мои полковые товарищи, а в особенности мои старые бульварные друзья, если бы знали что случилось со мною?

Луи улыбнулся, и молодые люди, не заботясь более ни о чем, поскакали за своими проводниками, которые, оставив берега реки, сдвигались по направлению к горам.

Глава XVIII ЧЕРНЫЙ ШАКАЛ

Для того, чтобы сделать понятнее следующие происшествия, мы должен рассказать здесь об одном приключении, случившемся за двадцать лет до того времени, в которое происходит наша история.

В конце декабря 1816 года, в холодную дождливую ночь, путешественник, верхом на превосходной лошади и старательно закутанный в широкий плащ, ехал крупной рысью по дороге, или скорее по тропинке, проложенной в горах, которая ведет от Кручеса к Сан-Хазэ. Человек этот был богатый землевладелец, объезжавший Ароканию для закупки у индейцев небольшого количества быков и баранов.

Выехав из Кручеса в два часа пополудни, он запоздал в дороге, устраивая различные дела с huasos и торопился на свою ферму, находившуюся в нескольких милях от того места, где он был теперь. В страна было неспокойно. Несколько дней уже пуэльчесы переходили с оружием границы Чили и совершали набеги на земли республики, сжигая фермы, похищая семейства, под командой вождя, называвшегося Черным Шакалом, жестокость которого приводила в ужас обитателей стран, подвергавшихся его нападениям.

Поэтому человек, о котором мы говорили, с тайным беспокойством ехал по пустынной дороге, ведущей на его ферму. С каждой минутой тревога его увеличивалась. Гроза, собиравшаяся весь день, разразилась наконец с яростью, неизвестной в наших краях; ветер колебал деревья; дождь лил ливнем; молния ослепляла лошадь, которая поднималась на дыбы и не хотела идти вперед. Всадник пришпоривал непослушное животное и внимательно рассматривал дорогу, насколько позволяла темнота. С неслыханными затруднениями победил он наконец главные препятствия; уже он различал сквозь мрак стены своей фермы, как вдруг лошадь его отпрыгнула в сторону так неожиданно, что чуть было не выбросила его из седла.