Том 23. Джентльмены предпочитают блондинок - [38]

— Достаточно. Дай-ка я попробую сам во всем разобраться. Тип, который выкладывает деньги, зовется Робертом Карлтоном. И по странному стечению обстоятельств актер, приглашенный на роль Дракулы, носит ту же фамилию. Его сын?

— Братец!

Хорошо знакомое мне безмятежно-спокойное выражение святого Бернарда появилось на физиономии Бориса.

— Такова жизнь, мой друг. Актер типа Дракулы фигурирует в каждой серии.

— Удар леди достиг цели?

— Точно по клыкам! — Борис даже просиял от приятного воспоминания. — Вот почему леди Синтии нет больше с нами.

— Таким образом, мы лишены возможности отделаться от вампира. — Я закурил сигарету и задумался. — Ладно. Куда будем двигаться дальше?

Борис взглянул на часы:

— Через час совещание с Робертом Карлтоном на Уордор-стрит.

— Где это, черт побери?

— Ты ведь впервые в Лондоне, Ларри, я и забыл. Эта улица — центр английской киноиндустрии. У Карлтона там офис.

— Надеюсь, он не ждет от нас пяти первых рукописей?

— Кто его знает, чего он ждет? — Борис слегка пожал плечами. — Единственное, что мне известно, — это что Карлтон большой энтузиаст. Может быть, он уже разыскал новую леди Синтию.

— Хотелось бы надеяться, что она будет отличаться от прежней, — содрогнулся я. — Вряд ли я смогу выдержать еще одну красотку в полосатом поясе-трусах!

Мы погрузились в примитивную повозку на колесах, которую в Англии до сих пор именуют кебом. Была середина июня, мой второй день знакомства с английским летом, и, надо сказать, с того момента, как я покинул аэропорт, дождь так и не прекращался. Борис торчал здесь уже неделю и поднаторел в английских фразочках типа «Я вам так благодарен», произносимых, как он свято верил, с чисто английским выговором, хотя в действительности это был все тот же американский с типично русским акцентом, только звучащий здесь еще нелепее, чем в родном Лос-Анджелесе.

Офис «Карлтон энтерпрайз лимитед» находился на четвертом этаже довольно обветшалого здания, которое выглядело бы мрачным даже при ярком солнечном свете. Откровенно говоря, оно не произвело на меня особого впечатления. Но, как объяснял Борис, когда мы поднимались по лестнице (в здании не было лифта), мы не имели возможности особенно привередничать до тех пор, пока нам не швырнут в физиономию чеки, подписанные Карлтоном, а этого еще не случилось.

В приемной нас встретила плоскогрудая секретарша в очках причудливой формы. Казалось, что у нее воспалены лобные пазухи, настолько хмуро она выглядела. Секретарша превосходно вписывалась в общее оформление офиса, выдержанное в тускло-коричневых тонах. Ее голос прозвучал так, будто наступил день Страшного Суда. Возможно, по этой причине она сразу же скрылась в кабинете босса и через минуту вернулась в сопровождении странного типа, который набросился на нас с сияющей улыбкой.

— Хэлло, Сливка! — И этот тип неистово затряс руку Борису, как будто тому лишь вчера удалось удрать из охваченной революцией России.

— Ах!

Отпустив Бориса, он принялся за мою руку:

— Так это вторая половина дуэта, э? Сочинитель, э? Рад познакомиться, мой дорогой друг! Приветствую вас на борту нашего судна, как выражаются парни в Управлении.

Я с открытым ртом уставился на Бориса, тот медленно откашлялся.

— Это Роберт Карлтон, Ларри, наш… э-э… хозяин.

— Очень, очень рад!

Роберт Карлтон нехотя выпустил мою руку, которую явно намеревался разорвать.

— Не могу передать, как меня воодушевляет мысль, что я сотрудничаю с первоклассными американскими продюсером и писателем. Это вселяет в меня уверенность в успехе, столь нам необходимую, не так ли?

Я еще раз взглянул на него, чтобы удостовериться, что он не шутит. Он стоял улыбаясь во весь рот, как будто я был ниспослан Небом в ответ на его мольбы. Человек лет сорока — сорока пяти, определил я, почти лысый, оставшиеся пряди черных волос аккуратно зачесаны, прикрывая розовый блестящий череп. В ярко-синих глазах пляшут бесенята. Одет в двубортный пиджак с широкими лацканами (расцветка — шоколадные полосы) и голубую рубашку с пристегнутым белым воротничком (по всей вероятности, к ней полагался галстук). Пара ботинок с ободранными мысками довершала общую картину.

— Ну, — весело заявил он, — думаю, нам лучше войти в кабинет. Вас уже давно ждут.

— Кто? — громко спросил Борис.

— Остальные члены съемочной группы.

Он снова сверкнул зубами, и они показались мне достаточно белыми, достаточно крепкими и достаточно острыми, чтобы одним разом перегрызть Борису сонную артерию.

— Вы с Бейкером — главные фигуры, как вы понимаете.

— Главные фигуры? — очень осторожно переспросил Борис.

— Вперед, мой дорогой!

Роберт Карлтон положил руку на плечо Борису и силой увлек его к двери кабинета.

— Через минуту я познакомлю вас с ними. Но, — он понизил голос до доверительного шепота, — думаю, что я приготовил для вас парочку приятных сюрпризов. — Другой рукой он нащупал мое плечо и потащил вперед: — И вы тоже, мой дорогой сочинитель!

Кабинет Карлтона был оформлен в тех же тускло-коричневых тонах, что и приемная. Вся обстановка состояла из прожженного сигаретами письменного стола, стула, кушетки на чугунных ножках, прогнувшейся не то от чрезмерного использования, не то просто от времени, и четырех бесформенных кресел времен широкого распространения ночлежек.