Том 21. Кто убил доктора Секса? - [26]

— По всей вероятности. — Я подарил ей еще одну лучезарную улыбку. — Сделайте мне одолжение.

— Не здесь, — сразу же ответила она. — Вопрос о черном шелке на голое тело тесно связан с особыми обычаями обитателей Индонезии. Он требует в известной степени уединенной обстановки, понятно?

— Понятно, — ответил я очень серьезно. — Но то одолжение, о котором я прошу, куда более мирское. Я оставил свою мокрую одежду наверху, в комнате Лероя. Может быть, вы согласились бы просушить ее и потом как-нибудь возвратить мне?

— Вообще-то проще всего отправить ее по почте, — заметила она.

— Это было бы неполноценной услугой, — пробормотал я. — Насколько помню обычаи жителей Индианы, для исполнения туземных обрядов требуются два человека?

— Так гораздо интереснее, — проворковала она, — и к тому же мне еще никогда не приходилось встречаться прежде с сексуальным маньяком.

Имитируя ее недавний французский прононс, я сообщил, что «у нас, американцев, более утонченный подход к подобным вопросам, нон?».

Она прыснула от смеха:

— Теперь я вижу, что у меня нет иного выхода, кроме как доставить вам эту одежду лично. Либо это, либо вы начнете шантажировать меня, угрожая потерей работы. Так?

— Совершенно верно!

Я распахнул дверь, шагнул на крыльцо, задержался на мгновение, мысленно посчитав до трех, затем посмотрел на ее снова ставшее бесстрастным лицо и проговорил:

— Совершенно забыл. Наверху, в этой ванне-бассейне, находится конь.

Глава 7

Эдгар Ларсен жил на окраине Вествуд-Виллидж и, разумеется, был сильно удивлен, увидев меня у себя около девяти вечера. Я вернулся домой после визита в потерявшую покой «Симфонию», снял одежду Лероя, переоделся в собственную и проглотил пару сандвичей, а уж потом разыскал листочек, который вручила мне Марсия Роббинс, с адресом Ларсена. Почему-то он не казался мне человеком, который мог жить в таком месте, но, возможно, он откладывал деньги себе на черный день.

На нем была клетчатая рубашка с открытым воротом и зеленые вельветовые брюки. Со своими роскошными черными усами, бронзовой от загара лысиной и крупными белыми зубами, которые я по-прежнему ассоциировал с могильными камнями, он напоминал мне первопроходцев, которые зарабатывали сказочное состояние на каких-нибудь каучуковых плантациях в Малайе или где-то в другом экзотическом месте, а затем возвращались к старушке Англии, приобретали себе где-то в захолустье старинный замок и жили припеваючи, ну а соседи, естественно, злословили, что такой выскочка совратил не только местную почтмейстершу, но вдобавок с десяток порядочных женщин.

— Привет, Рик, — обрадованно загудел он. — Вот так сюрприз! Входите же и разрешите приготовить вам чего-нибудь выпить.

— Благодарю.

Я прошел следом за ним в дом. Внутри все оказалось гораздо лучше, чем можно было предположить снаружи: покои состояли из трех частей — большая общая комната, спальня и ванная.

— Садитесь. — Он жестом указал на кушетку. — Что предпочитаете, бурбон или скотч?

Он отворил погребок, встроенный в разделяющую стенку, за которой скрывалась кухонька.

— И что же это принесло одинокого охотника в мои владения в столь поздний час? — весело осведомился он.

Я понаблюдал за тем, как он старательно приготавливает нам напитки, добавляя в них аккуратные кубики льда. Надо было видеть, с какой тщательностью он сравнивал их количество, — ни дать ни взять хирург, орудующий за операционным столом и проверяющий пульс больного, прежде чем взяться за скальпель.

— Пара вещей, — ответил я. — У меня не было возможности осведомиться, не получили ли вы записку с утренней почтой, потому что Барбара Дун все время находилась поблизости.

— Весьма тактично с вашей стороны, Рик, я вам за это благодарен.

Он осторожно принес мой стаканчик к кушетке, как это сделал бы пьяный официант, внезапно вынужденный обслужить клиента.

— Один бурбон со льдом!

Он с явным облегчением вздохнул, когда я принял на себя дальнейшую судьбу стакана, затем вернулся за собственным. Я молча ожидал, пока он благополучно не преодолеет опасное расстояние между погребком и креслом. Надо было видеть, какое облегчение отразилось на его физиономии, когда он опустился в кресло.

— Черт подери, вы совершенно правы: я получил сегодня такую записку! Хотите взглянуть?

— Конечно.

— Она в спальне. Извините, на минутку?

Он опустил осторожно бокал на пол рядом с креслом, затем поднялся. А секунд через тридцать возвратился с запиской. Я развернул ее и прочитал:

«Вы не лучше, чем шлюха, делами которой управляете. Пришло время расплачиваться за прошлые грехи. Отдайте двадцать тысяч долларов на благотворительность в течение двух последующих недель, или же ваша карьера будет закончена».

Я снова сложил записку и поднял на него глаза. Он внимательно наблюдал за мной, держа свой стакан обеими руками.

— Надо думать, что другого шантажиста, столь пекущегося о благе человечества, просто не существует! — сказал я, ухмыляясь.

— В этом нет ничего забавного, — возразил он раздраженно. — Поскольку речь идет о моих кровных деньгах, Рик. Начать с того, что мне весьма трудно их зарабатывать!

— Обратите внимание на такой момент: шантажист желает, чтобы благотворительность выиграла за счет вашей неосторожности, но Барбару Дун наказывают за ее грехи.