Том 2. Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции. Сказки - [57]

Мальчик уже было решил, что ему — конец: от ворон не удерешь и не спрячешься. Да и где спрятаться? Но тут он вспомнил про глиняный горшок. Схватившись за крышку, он что есть силы рванул ее к себе — и прыгнул в горшок. Но горшок почти доверху был набит мелкими истертыми серебряными монетками. И протиснуться туда мальчик никак не мог. Тогда, наклонившись, он стал выбрасывать монеты из горшка.

До этой самой минуты вороны сплошной тучей носились вокруг, пытаясь схватить Нильса клювом. Но когда он стал выбрасывать монеты, они, разом забыв о мести, поспешно кинулись собирать серебро. Мальчик швырял монеты горстями, а все вороны, даже Кора — Легкий Ветерок, ловили их. И те, кому удалось схватить хоть одну монетку, тут же быстро улетали в свое гнездо, чтобы поскорее ее спрятать.

Выбросив все серебряные монеты из горшка, мальчик поднял голову. В яме оставался один-единственный из вороньей стаи. То был Фумле-Друмле с белым пером в одном из крыльев, тот, что принес его сюда на спине.

— Ты и сам не знаешь, какую великую службу мне сослужил, — совсем иным голосом, чем прежде, сказал Фумле-Друмле. — Я спасу тебе жизнь. Садись ко мне на спину, я отнесу тебя на ночь в надежное убежище! А утром позабочусь о том, чтобы ты вернулся назад, к диким гусям.

ЛАЧУГА

Четверг, 14 апреля

Когда мальчик проснулся на другое утро, над ним висел ситцевый клетчатый полог. Спросонья ему показалось, что он — дома, в своей кровати.

— Скоро ли матушка принесет кофе? — пробормотал он.

Но тут же вспомнил: ведь он — в заброшенной лачуге на горной гряде Крокосен, куда накануне вечером доставил его Фумле-Друмле.

После вчерашнего полета тело мальчика ломило, и он решил полежать спокойно до тех пор, пока не явится Фумле-Друмле, пообещавший непременно прилететь за ним.

Отодвинув полог в сторону, мальчик стал оглядывать горницу. Да, такой постройки, как эта, ему видеть не приходилось! Стены были сложены из бревен всего в несколько венцов. Потолка вовсе не было, и из горницы можно было видеть резной конек крыши. Лачуга была так мала, что казалось, ее построили для таких малышей, как Нильс, а не для настоящих людей. Однако такого большого очага он, пожалуй, никогда не видел. Входная дверь находилась рядом с очагом; узенькая-преузенькая, она скорее напоминала ставень. Свет в лачугу проникал через низкое и широкое окно с мелкими стеклами.

Мебели в горнице почти не было. Лавка и стол под окном были крепко-накрепко прилажены к стене, точно так же, как пестро раскрашенный стенной шкаф и большая кровать, на которой лежал мальчик.

Нильс невольно задумался: чья это лачуга и почему она заброшена? Хотя похоже, что люди, которые здесь жили, собирались вернуться. На очаге еще стояли кофейник и кашник, в углу в запечке лежала вязанка дров, а около нее — скребок для золы и кочерга. К лавке была прислонена прялка, на полочке, чуть повыше окошка, лежали спички, сальная свечка, пакля, лен и несколько мотков пряжи.

Кровать была застелена, а на стене сохранилось еще несколько длинных полос тканых обоев, на которых были намалеваны три короля — Каспар, Мельхиор и Валтасар,[20] верхом на конях. Одни и те же кони, одни и те же всадники повторялись множество раз. Они мчались вскачь по всей горнице, они неслись во весь опор даже под стропилами крыши.

Но вдруг, под самой крышей, мальчик увидел несколько сухих хлебцев, нанизанных на шест.[21] Хоть и заплесневелый, хоть и черствый с виду, это был все-таки хлеб! Мигом вскочив, Нильс ударил по шесту кочергой, и один хлебец свалился на пол. Наевшись, мальчик доверху набил хлебом котомку. До чего же все-таки вкусен был этот черствый хлеб!

Нильс еще раз оглядел горницу: что бы еще взять? что может пригодиться в пути?

«Ничего плохого в этом, наверно, нет, ведь люди бросили свой дом», — подумал он.

Но все вещи в горнице оказались большими и тяжелыми для него. Единственное, что он мог поднять, — это несколько спичек.

Он влез на стол, а оттуда по занавеске добрался до полочки над окном. Пока он засовывал спички в котомку, в окошко влетела ворона с белым пером в одном из крыльев — Фумле-Друмле.

— Вот и я! — каркнул он, опустившись на стол. — Я не мог прибыть раньше, стая выбирала нового хёвдинга.

— Кого же выбрали? — спросил мальчик.

— Выбрали того, кто не терпит ни разбоя, ни несправедливости. Выбрали Гарма Белоперого, который прежде звался Фумле-Друмле, — молвил он и гордо выпрямился, стараясь придать себе величавую осанку.

— Хороший выбор сделали вороны! — обрадовался мальчик и поздравил его.

— Да, меня есть с чем поздравить! — согласился Гарм и стал рассказывать мальчику, что ему пришлось пережить под началом прежнего хёвдинга и его супруги — Коры — Легкий Ветерок.

Но тут мальчик вдруг услыхал под окошком голос, показавшийся ему хорошо знакомым.

— Так он здесь? — спросил Смирре-лис.

— Да, он прячется в горнице, — отвечал вороний голос.

— Берегись, Малыш-Коротыш! — воскликнул Гарм. — Под окошком — Кора — Легкий Ветерок вместе с Лисом, который хочет тебя съесть…

Не успел он договорить, как в окошке показалась морда Смирре. Под напором лиса ветхая, трухлявая оконная рама сразу поддалась. Миг — и Смирре уже на подоконнике. Гарм Белоперый не успел улететь, и Смирре тут же его придушил. Затем, спрыгнув на пол, лис стал оглядываться в поисках мальчика.