Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы) - [66]

— Я все-таки Кольцова, Некрасова и Блока люблю. Я у них и у Пушкина только и учусь. Про Маяковского что скажешь? Писать он умеет — это верно, но разве это поэзия? У него никакого порядку нет, вещи на вещи лезут. От стихов порядок в жизни быть должен, а у Маяковского все как после землетрясения <…>.

Есенин как-то весь потускнел, от утренней свежести не осталось и следа. Грустные глаза, усталая опустошенность во взгляде, горькая улыбка.

Потом стал читать свое недавно написанное в Тифлисе стихотворение про Кавказ» (Восп., 2, 174).

К рассказу В.А.Мануйлова нужно добавить, что «Юбилейное» Маяковского было опубликовано в З. Вост. 7 сентября 1924 года, т. е. всего за один-два дня до приезда в Тифлис Есенина. Все это, вместе взятое, объясняет, почему в стихотворении «На Кавказе» есть строки, посвященные В.В.Маяковскому.

Затем Есенин вспомнил Н.А.Клюева — в одиннадцатой строфе «На Кавказе» содержится известное определение «ладожский дьячок», отображающее негативное отношение его автора к клюевской религиозности. Это обращение здесь к имени Клюева также не случайно. Поэты встречались летом 1924 года в Ленинграде, и разногласия по религиозным вопросам в их беседах действительно возникали. Вот свидетельство самого Клюева из его письма друзьям от 18 августа 1924 года: «Особенно меня поразило и наполнило острой жалостью последнее свидание с Есениным, его скрежет зубный на Премудрость и Свет. Об этом свидании расспросите Игоря <И.И.Маркова> — он был свидетелем пожара есенинских кораблей. Но и Есенин с его искусством и я со своими стихами так малы и низко-презренны перед правдой прозрачной, непроглядно-всебытной, живой и прекрасной…» (Письма, 339). Этот разговор с Клюевым мог вспомниться Есенину, когда он работал над стихотворением «На Кавказе».

Следующая (двенадцатая) строфа стихотворения вновь содержит отзвук «Юбилейного» В.В.Маяковского, — на этот раз таких его строк: «Чересчур / / страна моя / / поэтами нища». Очевидно, что, написав «Других <поэтов> уж нечего считать» и т. д., Есенин согласился здесь с Маяковским (наблюдение А.А.Козловского).

Т.Ю.Табидзе писал в 1926 году о Есенине: «В первый же день приезда в Тифлис он прочел мне и Шалве Апхаидзе свое „Возвращение на родину“. И стихи и интонация голоса сразу показали нам, что поэт — в творческом угаре, что в нем течет чистая кровь поэта.

В этот приезд С.Есенин сознательно стремился порвать со старым образом жизни. Видно было, что кабацкая богема ему до боли надоела, но он еще не находил сил вырваться из ее оков:

И я от тех же зол и бед

Бежал, навек простясь с богемой…

Поэт благодарит Кавказ: он научил его русский стих „кизиловым струиться соком“, — и дает как бы клятву <следует четырнадцатая строфа „На Кавказе“>. <…>

Кавказ, как когда-то для Пушкина, и для Есенина оказался новым источником вдохновения. <…> Есенин был в Грузии в зените своей творческой деятельности, и нас печалит то, что он безусловно унес с собой еще неразгаданные напевы, в том числе и напевы, навеянные Грузией. Ведь он обещал Грузии — о ней „в своей стране твердить в свой час прощальный“» (Восп., 2, 192–194).

Стихотворение Есенина стало для А.П.Селивановского поводом к таким суждениям: «Мы можем теперь говорить о новом Есенине. <…> Есенин повернулся к Пушкину. <…> И на Кавказе, где жил Пушкин, где грудь Лермонтова встретила свою смертельную пулю, он обращается к той же эпической простоте великих ушедших гениев <цитируются седьмая и восьмая строфы стихотворения>. Не подражательность, не стилизация под Пушкина, не рабское копирование музыки пушкинских ритмов. Через голубую туманность неопределенных юношеских переживаний, через кабацкие взвизги хмельных ночей Есенин пришел к суровой чеканной простоте зрелого и действительно великого поэта» (журн. «Забой», Артемовск, 1925, № 7, апрель, с. 16).

Не пой, красавица, при мне…— первая строка стихотворения А.С.Пушкина (1828).

Азамат и Казбич — персонажи романа М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени» (1840).

Зурна и тари — восточные музыкальные инструменты.

Зане (церковнославянск.) — так как, потому что.

Поэтам Грузии (с. 110). — З. Вост., 1924, 23 ноября, № 735; Стр. сов.

Автограф неизвестен. Печатается по наб. экз. (вырезка из Стр. сов.). Датируется по Собр. ст., 2.

Т.Ю.Табидзе писал: «…нет возможности описать все встречи с поэтом: много в них интимного, многое лишено широкого общественного интереса, многого просто не уместить, но есть и многое важное для советской общественности — я имею в виду взаимоотношение русских и грузинских поэтов. У меня со стенографической точностью воспроизведены <…> беседы на эту тему на банкете, устроенном в честь С.Есенина <эти записи Т.Табидзе неизвестны>. Есенин вскоре ответил на эти беседы стихотворением „Поэтам Грузии“» (Восп., 2, 194).

Об авторском исполнении этого произведения вспоминала Н.А.Табидзе: «Один раз <…> он <Есенин> пришел к нам в двенадцать часов ночи. В это время и Паоло Яшвили был у нас. Необычайно творчески взволнованный, Есенин достал свое новое стихотворение и прочитал друзьям. То было известное стихотворение „Поэтам Грузии“, в котором, как и в стихотворении „На Кавказе“, он пел о душевном братстве русских и грузинских поэтов.