Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы) - [16]

За поёмами Улыбыша^*

Кружат облачные вентери^*.

Закурилася ковыльница

Подкопытною танагою.

Ой, не зымь лузга^*-заманница

Запоршила переточины^*,—

Подымались злы татаровья

На зарайскую сторонушку.

Не ждала Рязань, не чуяла

А и той разбойной допоти^*,

Под фатой варяжьей засынькой^*

Коротала ночку темную.

Не совиный ух защурился,

И не волчья пасть оскалилась,—

То Батый с холма Чурилкова

Показал орде на зарево.

Как взглянули звезды-ласточки,

Загадали думу-полымя:

Чтой-то Русь захолынулася^*,

Аль не слышит лязгу бранного?

Щебетнули звезды месяцу:

«Ой ты, желтое ягнятище!

Ты не мни траву небесную,

Перестань бодаться с тучами.

Подыми-ка глазы-уголья

На рязанскую сторонушку

Да позарься в кутомарине,

Что там движется-колышется?»

Как взглянул тут месяц с привязи,

А ин жвачка зубы вытерпла,

Поперхнулся с перепужины

И на землю кровью кашлянул.

Ой, текут кровя сугорами,

Стонут пасишные пажити^*,

Разыгрались злы татаровья,

Кровь полониками^* черпают.

Впереди сам хан на выпячи

На коне сидит улыбисто

И жует, слюнявя бороду,

Кус подохлой кобылятины.

Говорит он псиным голосом:

«Ой ли, титники братанове,

Не пора ль нам с пира-пображни

Настремнить коней в Московию?»

* * *

От Ольшан до Швивой Заводи^*

Знают песни про Евпатия^*.

Их поют от белой вызнати

До холопного сермяжника.

Хоть и много песен сложено,

Да ни слову не уважено,

Не сочесть похвал той удали,

Не ославить смелой доблести.

Вились кудри у Евпатия,

В три ряда на плечи падали.

За гленищем ножик сеченый

Подпирал колено белое.

Как держал он кузню-крыницу,

Лошадей ковал да бражничал,

Да пешнёвые угорины

Двумя пальцами вытягивал.

Много лонешнего смолота^*

В закромах его затулено^*.

Не один рукав молодушек,

Утираясь, продырявился.

Да не любы, вишь, удалому

Эти всхлипы серых журушек,

А мила ему зазнобушка,

Что ль рязанская сторонушка.

* * *

Ой, не совы плачут полночью,—

За Коломной бабы хныкают,

В хомутах и наколодниках

Повели мужей татаровья.

Свищут потные погонщики,

Подгоняют полонянников,

По пыжну путю^*-дороженьке

Ставят вехами головушки.

Соходилися боярове,

Суд рядили, споры ладили,

Как смутить им силу вражию,

Соблюсти им Русь кондовую.

Снаряжали побегушника,

Уручали светлой грамотой:

«Ты беги, зови детинушку,

На усуду свет Евпатия».

Ой, не колоб в поле катится

На позыв колдуньи с Шехмина^*,—

Проскакал ездок на Пилево,

Да назад опять ворочает.

На полях рязанских светится

Березняк при блеске месяца,

Освещая путь-дороженьку

От Ольшан до Швивой Заводи.

Прискакал ездок к Евпатию,

Вынул вязевую грамоту:

«Ой ты, лазушновый^* баторе^*,

Выручай ты Русь от лихости!»

* * *

У Палаги-шинкачерихи

На меду вино развожено,

Кумачовые кумашницы^*

Рушниками занавешаны.

Соходилися товарищи

Свет хороброго Евпатия,

Над сивухой думы думали,

Запивали думы брагою.

Говорил Евпатий бражникам:

«Ой ли, други закадычные,

Вы не пейте зелена вина,

Не губите сметку русскую.

Зелено вино — мыслям пагуба,

Телесам оно — что коса траве,

Налетят на вас злые вороги

И развеют вас по соломинке!»

* * *

Не заря течет за Коломною,

Не пожар стоит над путиною —

Бьются соколы-дружинники,

Налетая на татаровье.

Всколыхнулось сердце Батыя:

Что случилось там, приключилося?

Не рязанцы ль встали мертвые

На побоище кроволитное?

А рязанцам стать —

Только спьяну спать;

Не в бою бы быть,

А в снопах лежать.

Скачет хан на бела батыря,

С губ бежит слюна капучая.

И не меч Евпатий вытянул,

А свеча в руках затеплилась.

Не березки-белоличушки

Из-под гоноби^* подрублены —

Полегли соколья-дружники

Под татарскими насечками.

Возгово́рит лютый ханище:

«Ой ли, черти-куралесники,

Отешите череп батыря

Что ль на чашу на сивушную».

Уж он пьет не пьет, курвяжится,

Оглянётся да понюхает:

«А всего ты, сила русская,

На тыновье загодилася».

1912, <1925>

Другие редакции

Ленин [Первая редакция] >*

Отрывок из поэмы «Гуляй-поле»

а) Повстанцы

I

Еще закон не затвердел,

Страна шумит, как непогода.

Хлестнула дерзко за предел

Нас отравившая свобода.

Россия! Сердцу милый край!

Душа сжимается от боли.

Петушье пенье, песий лай

Уж десять лет не слышит поле.

Уж десять лет наш тихий быт

Утратил мирные глаголы.

Как оспой, ямами копыт

Изрыты пастбища и долы.

Немолчный топот, громкий стон,

Визжат тачанки и телеги.

Ужель я сплю и вижу сон,

Что с копьями со всех сторон

Нас окружают печенеги.

Не сон! Не сон! Я вижу въявь

Ничем не усыпленным взглядом

Как, лошадей пуская вплавь,

Отряды скачут за отрядом.

Куда они? И где война?

Степная рекь не внемлет слову.

Не знаю, светит ли луна

Иль всадник обронил подкову.

Все спуталось. Но понял взор:

Страну родную в край от края,

Огнем и саблями сверкая,

Междуусобный рвет раздор.

II

Кто милость сильных не искал,

Тот шел всегда напропалую.

Мой поэтический запал

Я чту, как вольность удалую.

Украйна! Страшный чудный звон.

В деревьях тополь, в цветь подснежник.

Откуда закатился он,

Тебя встревоживший мятежник?

Задорный гений! Он меня

Влечет по всей своей фигуре.

Он, ловко вспрыгнув на коня,

[Лет<ит?>]

б) <Отрывок>

Но что там за туманной дрожью?

То ветер ли колышет рожью

Иль движется людская рать,

Ужель проснулось Запорожье

Опять на ляхов, воевать,

Ужели голос прежней славы

Расшевелил былую Сечь

Прямым походом на Варшаву,

Чтоб победить иль всем полечь,

Иль татарвы набег свирепый

Опять стране наносит брешь,

Или в видении Мазепа

Бежит со шведом за рубеж?

Ни то — ни это.