Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы) - [12]

Каков я был

И что со мною сталось!

Любимая!

Сказать приятно мне:

Я избежал паденья с кручи.

Теперь в советской стороне

Я самый яростный попутчик.

Я стал не тем,

Кем был тогда.

Не мучил бы я вас,

Как это было раньше.

За знамя вольности

И светлого труда

Готов идти хоть до Ламанша.

Простите мне…

Я знаю: вы не та —

Живете вы

С серьезным, умным мужем;

Что не нужна вам наша маета,

И сам я вам

Ни капельки не нужен.

Живите так,

Как вас ведет звезда,

Под кущей обновленной сени.

С приветствием,

Вас помнящий всегда

Знакомый ваш

Сергей Есенин.

1924

Письмо от матери >*

Чего же мне

Еще теперь придумать,

О чем теперь

Еще мне написать?

Передо мной

На столике угрюмом

Лежит письмо,

Что мне прислала мать.

Она мне пишет:

«Если можешь ты,

То приезжай, голубчик,

К нам на святки.

Купи мне шаль,

Отцу купи порты,

У нас в дому

Большие недостатки.

Мне страх не нравится,

Что ты поэт,

Что ты сдружился

С славою плохою.

Гораздо лучше б

С малых лет

Ходил ты в поле за сохою.

Стара я стала

И совсем плоха,

Но если б дома

Был ты изначала,

То у меня

Была б теперь сноха

И на ноге

Внучонка я качала.

Но ты детей

По свету растерял,

Свою жену

Легко отдал другому,

И без семьи, без дружбы,

Без причал

Ты с головой

Ушел в кабацкий омут.

Любимый сын мой,

Что с тобой?

Ты был так кроток,

Был ты так смиренен.

И говорили все наперебой:

Какой счастливый

Александр Есенин^*!

В тебе надежды наши

Не сбылись,

И на душе

С того больней и горьше,

Что у отца

Была напрасной мысль,

Чтоб за стихи

Ты денег брал побольше.

Хоть сколько б ты

Ни брал,

Ты не пошлешь их в дом,

И потому так горько

Речи льются,

Что знаю я

На опыте твоем:

Поэтам деньги не даются.

Мне страх не нравится,

Что ты поэт,

Что ты сдружился

С славою плохою.

Гораздо лучше б

С малых лет

Ходил ты в поле за сохою.

Теперь сплошная грусть,

Живем мы, как во тьме.

У нас нет лошади.

Но если б был ты в доме,

То было б все,

И при твоем уме —

Пост председателя

В волисполкоме.

Тогда б жилось смелей,

Никто б нас не тянул,

И ты б не знал

Ненужную усталость.

Я б заставляла

Прясть

Твою жену,

А ты как сын

Покоил нашу старость».

· · ·

Я комкаю письмо,

Я погружаюсь в жуть.

Ужель нет выхода

В моем пути заветном?

Но все, что думаю,

Я после расскажу.

Я расскажу

В письме ответном…

1924

Ответ >*

Старушка милая,

Живи, как ты живешь.

Я нежно чувствую

Твою любовь и память.

Но только ты

Ни капли не поймешь —

Чем я живу

И чем я в мире занят.

Теперь у вас зима,

И лунными ночами,

Я знаю, ты

Помыслишь не одна,

Как будто кто

Черемуху качает

И осыпает

Снегом у окна.

Родимая!

Ну как заснуть в метель?

В трубе так жалобно

И так протяжно стонет.

Захочешь лечь,

Но видишь не постель,

А узкий гроб

И — что тебя хоронят.

Как будто тысяча

Гнусавейших дьячков,

Поет она плакидой —

Сволочь-вьюга!

И снег ложится

Вроде пятачков,

И нет за гробом

Ни жены, ни друга!

Я более всего

Весну люблю.

Люблю разлив

Стремительным потоком,

Где каждой щепке,

Словно кораблю,

Такой простор,

Что не окинешь оком.

Но ту весну,

Которую люблю,

Я революцией великой

Называю!

И лишь о ней

Страдаю и скорблю,

Ее одну

Я жду и призываю!

Но эта пакость —

Хладная планета!

Ее и в триста солнц

Пока не растопить!

Вот потому

С больной душой поэта

Пошел скандалить я,

Озорничать и пить.

Но время будет,

Милая, родная!

Она придет, желанная пора!

Недаром мы

Присели у орудий:

Тот сел у пушки,

Этот — у пера.

Забудь про деньги ты,

Забудь про все.

Какая гибель?!

Ты ли это, ты ли?

Ведь не корова я,

Не лошадь, не осел,

Чтобы меня

Из стойла выводили!

Я выйду сам,

Когда настанет срок,

Когда пальнуть

Придется по планете.

И, воротясь,

Тебе куплю платок,

Ну, а отцу

Куплю я штуки эти.

Пока ж — идет метель.

И тысячей дьячков

Поет она плакидой —

Сволочь-вьюга.

И снег ложится

Вроде пятачков,

И нет за гробом

Ни жены, ни друга.

1924

Стансы >*

Посвящается П. Чагину^*

Я о своем таланте

Много знаю.

Стихи — не очень трудные дела.

Но более всего

Любовь к родному краю

Меня томила,

Мучила и жгла.

Стишок писнуть,

Пожалуй, всякий может

О девушке, о звездах, о луне…

Но мне другое чувство

Сердце гложет,

Другие думы

Давят череп мне.

Хочу я быть певцом

И гражданином,

Чтоб каждому,

Как гордость и пример,

Был настоящим,

А не сводным сыном

В великих штатах СССР.

Я из Москвы надолго убежал:

С милицией я ладить

Не в сноровке,

За всякий мой пивной скандал

Они меня держали

В тигулевке.

Благодарю за дружбу граждан сих,

Но очень жестко

Спать там на скамейке

И пьяным голосом

Читать какой-то стих

О клеточной судьбе

Несчастной канарейки.

Я вам не кенар!

Я поэт!

И не чета каким-то там Демьянам^*.

Пускай бываю иногда я пьяным,

Зато в глазах моих

Прозрений дивных свет.

Я вижу все.

И ясно понимаю,

Что эра новая —

Не фунт изюму нам,

Что имя Ленина

Шумит, как ветр по краю,

Давая мыслям ход,

Как мельничным крылам.

Вертитесь, милые!

Для вас обещан прок.

Я вам племянник,

Вы же мне все дяди.

Давай, Сергей,

За Маркса тихо сядем,

Понюхаем премудрость

Скучных строк.

Дни, как ручьи, бегут

В туманную реку.

Мелькают города,

Как буквы по бумаге.

Недавно был в Москве,

А нынче вот в Баку.

В стихию промыслов

Нас посвящает Чагин.

«Смотри, — он говорит,—

Не лучше ли церквей

Вот эти вышки

Черных нефть-фонтанов.

Довольно с нас мистических туманов.

Воспой, поэт,

Что крепче и живей».

Нефть на воде,

Как одеяло перса,

И вечер по небу

Рассыпал звездный куль.

Но я готов поклясться

Чистым сердцем,

Что фонари

Прекрасней звезд в Баку.

Я полон дум об индустрийной мощи,