Том 2. Стихотворения и поэмы, 1891–1931 - [29]

Я вас узнала в добрый час

И, коль придется нам расстаться,

Воспоминание о вас,

Поверьте, будет оставаться

Одним из самых дорогих

Воспоминаний всех моих.

«Я жертва жизненной тревоги…»

Я жертва жизненной тревоги,

Гонимый бурею челнок.

Мне цели нет, мне нет дороги,

Я просто брошенный листок.

Я счастья светлого не знаю,

Мне нету близких на земле.

Да счастья я и не желаю.

Чего желать от жизни мне?

Я всё изведал, всё увидел,

Но не увидел лишь добра,

И этот мир возненавидел,

Как вековой источник зла.

«Вчера мне приснился загадочный сон…»

Вчера мне приснился загадочный сон –

Мне снилось, как будто в мечты погружен,

Пред морем житейским я тихо стоял:

Прозрачные волны – волна за волною

Неслись и манили меня за собою,

И тихо мне голос какой-то шептал:

«Не верь, о, безумец, морской тишине –

Коварная буря таится во мгле.

Плыть вдаль не решайся – послушай меня.

Уж много безумцев в неясные дни

С отвагою чёлны свои направляли –

Они все погибли, мне жалко тебя!»

Я с робкой боязнью на море взирал,

И голос мне новый с укором шептал:

«Не слушай, не слушай коварных речей!

Ты должен пуститься в открытое море,

Ты должен изведать опасность и горе,

За правду пожертвовать жизнью своей.

Там, средь океана, есть остров чудесный»…

Москва

Весна («Опять весна! Шумливыми струями…»)

Опять весна! Шумливыми струями

Бегут ручьи, синеют небеса

Под яркими горячими лучами.

Уж пробивается зеленая трава.

Всё весело, светло… всё в жизни торжествует,

Всё счастием, всё радостью полно.

Но лишь меня та радость не волнует,

В душе моей всё холодно, темно.

О, солнце вечное! Ужели же лучами

Ты эту тьму не в силах разогнать,

Ужели же один в том празднике природы

Я не могу участия принять?..

Москва

Май 1893

К Мод. Сак<ули>ну

Прощай! Прощай! В последний раз,

А там пройдут, быть может, годы

Чем мы увидимся, и нас

Изменят жизни непогоды.

Но что бы ни было, всегда,

В часы веселья иль страданья,

Мы будем помнить, как тогда,

В тот тихий вечер расставанья

В лесу сидели мы одни,

Продлить желая миг разлуки,

И разошлись, сказав «прости»,

Пожав друг другу крепко руки.

31 мая <1893> в Москве.

11 часов вечера, при прощан<ии> около

Петр<овско->Разум<овской> дороги

Ночь у моря

Спит старик Океан. Спят кругом берега,

Спит недвижное вечное море.

И не плещет о темные скалы волна,

Не гуляет в безбрежном просторе.

Даже ветер притих, не шевелит листы,

Звезды тихо сияют, мерцая.

И сижу я один, погруженный в мечты,

И таинственной ночи внимаю.

Неземной аромат чуть расцветших цветов

Набегает прозрачной волною.

Всё так чудно кругом – и обнять я готов

Целый мир ненасытной душою!

5 июня 1893

Коктебель

В Коктебеле

Тут хорошо. Спокойно, безучастно,

Без бури и тревог тут жизнь моя течет.

Тут воздух вечно чист, тут небо вечно ясно,

И море синее волной не шелохнет.

Тут в красоте своей спокойны вечно горы,

И дали синева прозрачна и ясна,

И всё кругом так чудно нежит взоры,

И жизнь тут так дивно хороша.

Июнь 1893

На Карадаге

Я был там, на этой вершине крутой.

Там ветер ревел и свистел надо мной,

И в очи глядело мне море.

Над кряжами гор, лесов и равнин,

На этой вершине стоял я один –

Один в бесконечном просторе.

В долинах глубоких внизу подо мной

Я видел: копошится род там людской,

Аулы в ущельях дымятся;

А тут всё так чудно, спокойно вокруг,

И с низа долины ни шорох, ни звук

Сюда уж не может подняться!

Июль 1893

Коктебель

«От берегов цветущих Крыма…»

В. Румянцеву

От берегов цветущих Крыма,

Где нежится прозрачная волна,

Где солнечным лучом земля всегда палима,

И моря даль так чудно хороша,

Где в небесах стоят спокойны вечно горы,

И небо блещет чудной синевой,

Где всё к себе невольно манит взоры, –

Привет тебе, Румянцев дорогой,

Я ныне шлю. Среди красы чудесной,

И в шепоте волны, и в шелесте лесов

Я слышу чудный звук мелодии небесной,

Великой и простой – понятной мне без слов.

Тут всё гармония, краса и совершенство,

Природа вся в один аккорд слилась –

Аккорд великого и вечного блаженства,

И чудной музыкой в душе отозвалась.

Июль 1893

Коктебель

«Минуты чудные! Минуты вдохновенья!..»

Минуты чудные! Минуты вдохновенья!

Как мало вас, но как вы хороши!

Когда исчезнет вдруг, хотя бы на мгновенье,

Тяжелое и страшное сомненье

Всей пошлостью людской измученной души.

Как хорошо! Восторг неизъяснимый

Наполнит душу всю божественным огнем.

Воскреснет дух, приниженный, гонимый,

И с новой силою и с новым торжеством.

И вновь так верится в чудесное призванье

Во имя честности и правды и добра.

Приходят силы вновь. И крепнет упованье,

И хочется сказать: «О, жизнь, ты хороша!»

Феодосия

2 сентяб<ря> 1893

«Ужасный век! Ужасные явленья!..»

Ужасный век! Ужасные явленья!

Вся молодежь в разврат погружена,

А ведь из них должны создаться поколенья

И силы новые для жизни и труда!

Грядущего приподнята завеса,

И там, вдали лишь мрак и пустота.

Так где ж он – век науки и прогресса,

Свободной жизни, честного труда?

И где же те, кто с силой благородной

За правду шел спокойно погибать?

Кто речью пламенной, могучей и свободной

За истину дерзали восставать?

О, где же вы – иссякнувшие силы?

Придите побороть объявший нас разврат!

Ужели ж мы дадим, что те из их могилы

На нас потом с презреньем поглядят?

Пора! Пора! Настало наше время,

Откликнитесь все те, в ком честь еще живет!

Мы силой общею порока сбросим бремя,