Том 2. Стихотворения - [65]

Подбежит один витязь к горе – и останется там, каменеет,

Подбегает другой и, как камень, причтется к камням,

Третий, все, – подбежит изумленный – немеет.

С этих пор на Руси уже более витязей нет,

С этих пор в сумрак гор углубиться не всякий посмеет,

Странен глыб их узор, и таинственный свет

Над провалами часто белеет.

Загадка

Что без крыл летит?

Что без ног бежит?

Без огня горит?

И бел ран болит?

Ветры буйные,

Туча грозная,

Солнце ясное,

Сердце страстное

Ветры вольные,

Тучи черные,

Солнце красное,

Сердце страстное

Что, без крыл летя,

Без огня светя,

Всех громов сильней,

Всяких ран больней?

О, не буйные

Ветры с тучами,

И не ясное

Солнце красное.

О, не буйные

Ветры с тучами, –

Сердце страстное,

В бурях властное.

Три сестры

Были когда-то три страстные,

Были три вещих Сестры

Старшую звали Ласкавицей,

Среднюю звали Плясавицей,

Младшую звали Летавицей,

Жили они для игры.

Жили они для веселия,

Взять, заласкать, заплясать.

Что ж, говорят, в самом деле я

Сердце-то буду вязать?

Так говорили. И с каждою

То же все было одно:

Взманят, замучают жаждою,

Бросят на самое дно.

Ум заласкает Ласкавица,

Пляской закружит Плясавица,

В лете, в полете Летавица

Души закрутит в звено.

Но от игранья беспечною

Рок им велел отойти.

В Небе, у самого Млечною,

В Вечность потока, Пути,

Светят три звездочки малые,

Век им быть в месте одном,

Вечно они запоздалые,

Возле Пути, но не в нем

Звеэды дорогою Млечною

Быстро бегут и бегут,

В новую жизнь, бесконечную,

Эти же вечно все тут,

Светятся Сестры-Красавицы,

Да, но на месте одном,

В собственной сети Лукавицы,

Возле Пути, но не в нем.

Нежные зори

Близ потока могучею звезд,

Разметавшихся в Небе как мост,

Что до Вечности тянется в Море,

Возле млечных сияний пути,

Где приходится мертвым идти,

Светят звездочки – Девичьи Зори.

Эти звездочки светят для глаз

Не минуту, не год, и не час,

Нет, все время, покуда есть очи.

И не млечный, не белый в них свет,

И не мертвым дорога он, нет,

Хоть и мертвому путь с ним короче.

Изумрудным и алым огнем,

Голубым и опаловым сном,

В Мире – мир, эти звездочки в Море.

И они никуда не ведут,

Но, коль нежен ты, вот, они тут,

Эти вольные Девичьи Зори.

Четыре источника

В неком крае, блестками богатом,

Протекает шесть и шесть ключей,

Млеком, медом, серебром, и златом,

В вечном свете огненных лучей.

Белый, желтый, и блестяще-белый,

Ярко-желтый, рдяные ключи,

В этом крае ландыш онемелый

Пьет, не прячась, жаркие лучи.

В этом крае, блестками богатом,

Лютик влажный светит целый год,

Сонмы лилий дышат ароматом,

Пышным сном подсолнечник цветет.

Целый день поют и вьются пчелы,

Ночью светят стаи лебедей.

В этот праздник, светлый и веселый,

Входит тот, кто любит свет лучей.

Решение месяцев (славянская сказка)

Мать была. Двух дочерей имела,

И одна из них была родная,

А другая падчерица. Горе –

Пред любимой – нелюбимой быть.

Имя первой – гордое, Надмена,

А второй – смиренное, Маруша.

Но Маруша все ж была красивей,

Хоть Надмена и родная дочь.

Целый день работала Маруша,

За коровой приглядеть ей надо,

Комнаты прибрать под звуки брани,

Шить на всех, варить, и прясть, и ткать.

Целый день работала Маруша,

А Надмена только наряжалась,

А Надмена только издевалась

Над Марушей: Ну-ка, ну еще.

Мачеха Марушу поносила:

Чем она красивей становилась,

Тем Надмена все была дурнее,

И решили две Марушу сжить.

Сжить ее, чтоб красоты не видеть,

Так решили эти два урода,

Мучили ее – она терпела,

Били – все красивее она.

Раз, средь зимы, Надмене наглой,

Пожелалось вдруг иметь фиалок.

Говорит она: «Ступай, Марушка,

Принеси пучок фиалок мне.

Я хочу заткнуть цветы за пояс,

Обонять хочу цветочный запах»

«Милая сестрица», – та сказала,

«Разве есть фиалки средь снегов!»

«Тварь! Тебе приказано! Еще ли

Смеешь ты со мною спорить, жаба?

В лес иди. Не принесешь фиалок, –

Я тебя убью тогда Ступай!»

Вытолкала мачеха Марушу,

Крепко заперла за нею двери.

Горько плача, в лес пошла Маруша,

Снег лежал, следов не оставлял.

Долю по сугробам, в лютой стуже,

Девушка ходила, цепенея,

Плакала, и слезы замерзали,

Ветер словно гнал ее вперед.

Вдруг вдали Огонь ей показался,

Свет его ей зовом был желанным,

На гору взошла она, к вершине,

На горе пылал большой костер.

Камни вкруг Огня, числом двенадцать,

На камнях двенадцаць светлоликих,

Трое – старых, трое – помоложе,

Трое – зрелых, трое – молодых.

Все они вокруг Огня молчали,

Тихо на Огонь они смотрели,

То двенадцать Месяцев сидели,

А Огонь им разно колдовал.

Выше всех, на самом первом месте

Был Ледснь, с седою бородою,

Волосы – как снег под светом лунным,

А в руках изогнутый был жезл.

Подивилась, собралася с духом,

Подошла и молвила Маруша:

«Дайте, люди добры, обогреться,

Можно ль сесть к Огню? Я вся дрожу».

Головой серебряно-седою

Ей кивнул Ледснь «Садись, девица

Как сюда зашла? Чего ты ищешь?»

«Я ищу фиалок», – был ответ.

Ей сказал Ледень: «Теперь не время.

Свет везде лежит». – «Сама я знаю.

Мачеха послала и Надмена.

Дай фиалок им, а то убьют».

Встал Ледень и отдал жезл другому,

Между всеми был он самый юный

«Братец Март, садись на это место».

Март взмахнул жезлом поверх Огня.

В тот же миг Огонь блеснул сильнее,

Начал таять снег кругом глубокий,

Вдоль по веткам почки показались,

Изумруды трав, цветы, весна.

Меж кустами зацвели фиалки,

Было их кругом так много, мною,