Том 2. Стихотворения - [26]

Если хочешь побыть с тем, Кто в каждой песчинке пустынь.

Видишь – горы горят снеговыми своими венцами?

Их молчанье – с душой, их молчанье есть область святынь.

Лишь вступи в этот мир, или пенью внимай Океана, –

Ты вздохнешь и поймешь, что беседует Кто-то с тобой,

И закроется в сердце глубокая алая рана,

И утонет душа в Белизне, в глубине голубой.

Как знать!

Далеко идут – идут пути.

Ждут ли нас, в конце их, за горами?

Есть ли Бог? Он сжалится ль над нами?

Есть ли Бог, и как Его найти?

Затаив невыраженный вздох,

Я прошел несчетные дороги.

Мозг болит, болят глаза и ноги.

Я не знаю, братья, есть ли Бог.

Все устали в тягостном пути.

Вот, теперь последняя дорога.

Если даже здесь не встретим Бога,

Больше негде Бога нам найти.

Страшный путь. Уступы. Скудный мох.

Западнями – всюду щели, срывы.

Будем ли в конце концов счастливы?

Как узнать! Как знать, какой Он, – Бог!

Не обвиняй

Не обвиняй, не обвиняй. Быть может он неправ.

Но он в тюрьме твоей забыл пучок душистых трав.

И он в тюрьме твоей забыл замуровать окно.

И Мир Ночной, и Мир Дневной идут к тебе на дно.

Ты потонул. Ты здесь уснул. И встать не можешь ты.

Но вот в тюрьме глядят, растут, и царствуют цветы.

На месте том, где ты лежишь, как труп ты должен быть.

Но сердце знает, что нельзя созвездья не любить.

Не обвиняй, не обвиняй – хотя бы потому,

Что обвиненьем все равно не повредишь ему,

А только сделаешь свой взор тяжелым и больным.

И, если вправду он неправ, сравняешься ты с ним.

А если то не случай был, что он забыл цветы?

А если то не случай был, что Небо видишь ты?

Как взглянешь ты, когда он вдруг в тюрьме откроет дверь,

Отворит дверь, что заперта, закована теперь?

Я знаю, больно ждать того, что только может быть.

Но счастлив тот, кто даже боль сумеет полюбить.

Я знаю все. Мне жаль тебя. Но чу! Цветы цветут.

Мой брат, я – дух того, кто был – в твоей тюрьме – вот тут.

Отзвуки благовеста

В недвижности, в безгласной летаргии

Прибрежных скал, молчащих над водой, –

Молчащих век, века, еще, другие,

Молчащих в безглагольной летаргии, –

Есть смысл – какой? – не уловить мечтой,

Но только вечный, благостный, святой,

Сильней, чем все напевности морские.

Безвременье

Запад и Север объяты

Пламенем вечера сонного.

Краски печально – богаты

Дня безвозвратно – сожженного.

Ветер шумит, не смолкая,

Между листов опадающих.

С криком проносится стая

Птиц, далеко улетающих.

Счастлив, кто мудро наполнил

Хлебом амбары укромные.

Горе, кто труд не исполнил,

Горе вам, мыслями темные!

Тень от дыма

Мое несчастье несравнимо

Ни с чьим. О, подлинно! Ни с чьим.

Другие – дым, я – тень от дыма,

Я всем завидую, кто – дым.

Они горели, догорели,

И, все отдавши ярким снам,

Спешат к назначенной им цели,

Стремятся к синим небесам.

Великим схвачены законом,

Покорно тают в светлой мгле.

А я, как змей, ползу по склонам,

Я опрокинут на земле.

И я хотел бы; на вершины

Хоть бледным призраком дойти,

Они – для всех, они едины,

Но я цепляюсь по пути.

Увы, я сам себя не знаю,

И от себя того я жду,

Что преградить дорогу к Раю,

Куда так зыбко я иду.

Воспоминание

Снежные храмы в душе возвышаются,

Горные замки из чистого льда,

Воспоминаньем они называются, –

Но не тревожь их мечтой никогда.

Некогда жившие, страстно любившие,

Вставшие светлой немой чередой,

Воспоминанья кристаллы застывшие, –

Но не буди их тревожной мечтой.

Воспоминанья граничат с раскаяньем,

Только их тронет горячим лучом,

Льды разомкнутся, смягченные таяньем, –

Снежные глыбы польются ручьем.

Белые хлопья, потоками мутными,

Жадные, падают вниз с высоты,

С комьями грязи несутся попутными, –

Воспоминание, это ли ты?

Где же все чистое? Где все невинное?

Храмы и замки из снега и льда?

Воспоминания – тяжесть лавинная, –

О, не тревожь их мечтой никогда!

Гений мгновенья

Ко мне приходят юноши порой.

Я их пленяю ласковой игрой

Моих стихов, как флейта, лунно-нежных,

Загадкой глаз, из мира снов безбрежных.

Душа к душе, мы грезим, мы поем.

О, юноши, еще вы чужды грязи,

Которую мы буднями зовем.

Ваш ум – в мечте опаловой, в алмазе,

В кораллах губ, сомкнутых сладким сном.

Но вы ко мне приходите наивно,

Моя мечта лишь призрачно-призывна.

Зову, но сам не знаю никогда,

В чем свет, мой свет, и он влечет – куда.

Но я таков, я с миром сказок слитен,

Как снег жесток, – как иней, беззащитен.

Читатель душ

Читатель душ людских, скажи нам, что прочел ты?

Страницы Юности? Поэмы Красоты?

– О, нет, затасканы, истерты, темны, желты

В томах людской души несчетные листы.

Я долго их читал, и в разные наречья

Упорно проникал внимательной мечтой,

Все думал в их строках нежданность подстеречь я,

Искал я тайны тайн за каждою чертой.

Я родился чтецом, и призрачные строки

Полуослепший взор волнуют, как всегда,

Я жажду островов, ищу, люблю намеки,

Их мало, и горька в морях души вода.

За днями странствия, усталый, истомленный,

В книгохранилище случайное зайду,

Перед чужой душой встаю, как дух бессонный,

И укоризненно беседы с ней веду.

Зачем так бледны вы, несмелые стремленья?

Зачем так гордости в вас мало, сны людей?

Я иногда хочу, вам всем, уничтоженья,

Во имя свежести нетронутых полей.

Не потому ль, храня незримую обиду,

Природа вольная замыслила потоп,

Прияла гневный лик, и стерла Атлантиду,

Чтоб все повторности нашли свой верный гроб?