Том 2. Стихотворения, 1917–1920 - [47]

   Батюшки,

Айда питерцам сдаваться,

   Матушки.

Вот сбылось уже два года,

   Батюшки,

Как вся власть в руках народа,

   Матушки.

Повинимся ж нашей братье,

   Батюшки,

Что и мы пришли в понятье,

   Матушки.

Что урок мы получили,

   Батюшки,

Нас под Гатчиной учили,

   Матушки.

Что довольны мы наукой,

   Батюшки,

Сам Юденич в том порукой,

   Матушки.

Вот он – жирный да усатый,

   Батюшки,

Черт проклятый, полосатый,

   Матушки.

Пил он сладко, ел он плотно,

   Батюшки,

Мы сдаем его охотно,

   Матушки.

Получайте, петроградцы,

   Батюшки,

Да простите всех нас, братцы,

   Матушки.

Правда-матка >*

Или – как отличить на фронтах подлинные листовки Демьяна Бедного от белогвардейских подделок под них

Вожу пером, ребятушки,

По белому листу.

С народом я беседовать

Привык начистоту.

За словом, сами знаете,

Не лезу я в карман,

Но не любил я отроду

Пускаться на обман.

За правду распинаюсь я

Уж много-много лет

И за словечко каждое

Готов держать ответ.

Написано – подписано,

Читай меня – суди.

Любовь и злая ненависть

Сплелись в моей груди:

Любовь – к народу бедному,

И ненависть – к панам,

К царям, попам, помещикам

И всяческим «чинам».

За то, что раскрываю я

Всю правду бедняку,

Меня б дворяне вздернули

На первом же суку.

Пока же на другой они

Пускаются прием:

Печатают стишоночки,

Набитые враньем.

Стишки моею подписью

Скрепляют подлецы,

Чтоб их вранье за истину

Сочли бы простецы.

Но с подписью поддельною

Уйдешь недалеко.

Мои ль стихи, иль барские,

Друзья, узнать легко:

Одной дороги с Лениным

Я с давних пор держусь.

Я Красной нашей Армией

Гордился и горжусь.

Мне дорог каждый искренний

И честный большевик.

В моем углу два образа:

Рабочий и мужик.

За строй коммунистический

Стоял я и стою.

Помещикам, заводчикам –

Пощады не даю.

Стремясь рассеять знанием

Души народной мрак,

Я – враг всех бабьих выдумок

И всех поповских врак.

Как вы, люблю я родину,

Но – не рабыню-Русь,

Которой помыкала бы

Разъевшаяся гнусь.

Люблю я Русь народную,

Советский вольный край,

Где мироедам – места нет,

Где труженикам – рай.

Еще, друзья, приметою

Отмечен я одной:

Язык – мое оружие –

Он ваш язык родной.

Без вывертов, без хитростей,

Без вычурных прикрас

Всю правду-матку попросту

Он скажет в самый раз.

Из недр народных мой язык

И жизнь и мощь берет.

Такой язык не терпит лжи,

Такой язык не врет.

У Кривды – голос ласковый,

Медовые уста,

У Правды – речь укорная,

Сурова и проста;

У Кривды – сто лазеечек,

У Правды – ни одной;

У Кривды – путь извилистый,

У Правды – путь прямой;

В сапожках Кривда в лайковых,

А Правда – босиком, –

Но за босою Правдою

Пойдем мы прямиком!

Тройка >*

Мчалась пара… генералов –

«Уж Москва невдалеке».

Шел Деникин на пристяжке,

А Колчак – в кореннике.

Приступили к перепряжке,

Головой Колчак поник:

Он с Юденичем в пристяжке,

А Деникин – коренник.

Мы… Юденича загнали

И загнали Колчака,

Нынче, братцы, остается

Нам свалить коренника.

Буржуазная элегия >*

В вечернем сумраке

   Кривая улица.

Буржуй по улице

   Идет, сутулится.

Вперед посмотрит он,

   Назад оглянется,

К плакату каждому

   Руками тянется.

Движеньем яростным

   В одно мгновение

Тут он плакат сорвет,

   Там – объявление.

Утешен радостью,

   Увы, минутною,

Полна душа его

   Тревогой смутною:

«Ох, положеньице

   Ты буржуазное,

Что безысходное

   Да невылазное!»

Буржуй по улице

   Идет, сутулится.

В вечернем сумраке

   Кривая улица.

Кандидаты на… фонари >*

Фон-дер-Гольц в родном Берлине,

Он в Стамбуле – Гольц-паша,

Гетман Гольцев – в Украине.

Что ни день, то антраша.

Сколько красок в этом Фоне:

Все цвета на всякий вкус!

Фон-дер-гетман-Гольц в вагоне

Теребит «казацкий ус»!

«Мейне тапфере козакен –

Едер герое, курц унд гут[12].

Ошень смелий все воякен,

Алле габен дейтшер мут![13]

Онэ орднунг…[14] бес парятка

Штэт[15] ди руссише… земля,

Ми поим своя лошатка

На московише Кремля!»

Шарлатану наши баре

Помогают во всю мочь.

Фон-дер-Гольц-пашу в бояре

Возвести они не прочь.

Это что! Прохвосты рады

Возвести его в цари:

«Лишь верни нам наши клады

И порядок водвори!»

Ждут «порядка» живоглоты.

Погодите, дайте срок.

С фон-дер-гетманской работы

Вам немалый будет прок:

Коль охоты нет расстаться

Вам с мечтою о царях,

Не пришлось бы (может статься)

С фон-дер-Гольцем вам болтаться

На московских фонарях!!

«Богомольный» буржуй >*

(Московская картинка с натуры)

Буржуй одет «под пролетария».

   Безбожный прежде горожанин,

Он у отца у Истукария

   Теперь первейший прихожанин.

На голос звона колокольного

   Он нынче мчит, как угорелый,

И средь народа богомольного

   Он разговор ведет умелый.

Волк, под овечьей скрытый шкурою,

   Глаза молитвенно закатит,

На разговор с иною дурою

   По часу битому он тратит.

Попу, умильно руку чмокая,

   Подносит воду и кропило.

В глазах лукавых – скорбь глубокая

   «Как-кое время наступило!»

В руках – с яичко воробьиное

   Просфорка серая, сухая.

«И вот за это – пять с полтиною!» –

   Буржуй в толпе бубнит, вздыхая.

Толпа к просфоркам жадно тянется.

   Поп всем дает – дает просфорки,

Продаст просфорку и оглянется:

   Бумажек стопочки и горки!

Буржуй на паперти старается,

   Весь разрывается на части:

«За что Расея-мать карается?

   Дождемся ль мы законной власти?»

Всех взбудораживши вопросами,

   Он мчит домой к своей шкатулке

И… всю неделю папиросами

   Торгует в Банном переулке.

Коммунары >*

Ни достатка, ни порядка;