Том 2. Средневековая литература III–XIII вв. - [6]

Назовем, во-первых, политические контакты между народами и государствами. Такие контакты в Средние века далеко не всегда были дружественными. Цепью военных столкновений и затяжных войн отмечены взаимоотношения многих народов. Так, континентальная Европа вела непрерывную борьбу против скандинавов с севера, арабов (сарацин) с юга, гуннов, татар и некоторых других племен с востока. Китай вел долгие войны с соседями (в том числе с монголами), Индия подвергалась опустошительным нашествиям гуннов-эфталитов, а затем мусульман (тюрков, афганцев). Особо следует остановиться на случаях миграции народностей. Средневековье — это, как известно, время «великого переселения народов», время гигантских демографических перемещений и завоеваний. Культурными последствиями покорения арабами Египта, Сирии, Ирана и сопредельных земель стало сложение там совершенно новой, во многом арабоязычной литературы. Но вот другой, более частный случая. С первых веков Средневековья Британские острова, населявшиеся различными кельтскими племенами, подвергались постепенному скандинавскому завоеванию. Местное население, в I–V вв. испытавшее воздействие римской культуры, частично было оттеснено в Уэльс, Шотландию и даже континентальную Бретань, частично же смешалось с пришельцами. Так сложилась своеобразная средневековая англосаксонская литература, достаточно богатая и зрелая, оставившая такой значительный памятник, как «Беовульф». В XI в. в результате норманского завоевания она слилась с культурой новых захватчиков, принесших с собой французский язык и память о кельтском прошлом (в войсках Вильгельма Завоевателя было много бретонских сеньоров и дружинных певцов).

Не меньшее значение, чем завоевания, имело распространение религий, особенно буддизма, христианства и ислама. Такая трансплантируемая религия приносила не только свое специфическое миросозерцание, пантеон, обрядность, но и реликты той культуры, на почве которой она сама в свое время выросла. Интересно отметить, что иногда прозелиты оказывались сопричастны этой утрачиваемой культуре в большей степени, чем ее первоначальные носители. Так, известно, что традиции античной образованности лучше сохранились на периферии европейского региона, в Восточной Сирии или в Ирландии, чем в центре. Вместе с распространением религии распространялась прежде всего обслуживающая ее литература — священные книги, жития и церковные легенды, религиозные гимны и поучения и т. д. Но если учесть, что эта религиозная литература была тесно связана со своим литературным прошлым, с фольклором, то станет понятным, что вместе с усвоением религиозной литературы усваивалась не только ее идеологическая, но и сюжетная сторона. Особенно это относится к буддизму, проповедники которого весьма заботились о доходчивости своего учения, включая в буддийские джатаки фольклорный материал легенд, сказок, притч, бытовых анекдотов, вообще насыщая религиозные тексты увлекательными сюжетами, что сделало их очень популярными во многих странах Азии на протяжении всего Средневековья.

Среди факторов, способствовавших оживлению литературных связей, нельзя забывать и о наличии в этой области старых традиций. Так, известны связи Парфии с Римом. Еще более «открытой» иноземным влияниям была культура Кушанского царства; на его монетах наряду с Митрой и Атаром можно найти изображения Геракла, Сераписа, Шивы или Будды.

Особое значение в развитии литературных связей в Средние века имели пограничные области, т. е. места «стыков», соприкосновения культур. Иногда здесь складывалась очень своеобразная «пограничная» литература, носящая черты обеих соседних литератур. Наиболее яркий пример такой литературы — это литература андалусская, сложившаяся в VIII–XV вв. на испанских землях, завоеванных арабами. Хотя в этой литературе арабское начало, несомненно, доминировало, в ней отчетливо просматриваются и чисто местные черты (так, в стихах арабских поэтов Испании были обнаружены текстовые вкрапления на романском языке — не только отдельные слова, но и целые строчки). Были и другие пограничные области, в которых если и не сложилось таких культурных феноменов, как андалусская литература, то осуществлялся напряженный культурный обмен. К числу таких областей можно, например, отнести прирейнские земли, где соприкасались французская и немецкая куртуазные культуры (не случайно именно здесь возникла наиболее значительная немецкая обработка легенды о Тристане и Изольде — роман Готфрида Страсбургского).

Большое значение в литературных взаимосвязях имело усвоение чужой письменности и языка. Так, китайская иероглифика и литературный язык получили распространение с первых веков нашей эры в Корее (ханмун), с V в. в Японии (камбун), с X в. во Вьетнаме (ханван). Это повлекло за собой усвоение в этих странах и китайской литературной системы (набора и иерархии жанров и т. д.). Так произошло и в Иране, воспринявшем литературную систему арабов.

В Англии после норманского завоевания получили широкое распространение французский язык и литература, поэтому мы сталкиваемся здесь в XII–XIII вв. с таким специфическим явлением, как франкоязычная литература Англии. Обычно такая литература на чужом языке сосуществует с литературой на языке местном. Так было, например, не только в средневековой Англии, но и в Японии, где почти одновременно с поэтической антологией на японском языке («Манъёсю», 759) была составлена антология стихотворений на китайском («Кайфусо», 751).