Том 2. Посмертные записки Пиквикского клуба (Главы I — XXX) - [6]

— Идемте! — проговорил зеленый фрак, силою увлекая за собой мистера Пиквика и не переставая болтать.— Номер девятьсот двадцать четвертый, возьмите деньги, убирайтесь——почтенный джентльмен——хорошо его знаю——без глупостей——сюда, сэр,——а где ваши друзья?——сплошное недоразумение——не придавайте значения——с каждым может случиться——в самых благопристойных семействах——не падайте духом——не повезло——засадить его——заткнуть ему глотку——узнает, чем пахнет,——ну и канальи!

И, продолжая нанизывать подобного рода бессвязные фразы, извергаемые с чрезвычайной стремительностью, незнакомец прошел в зал для пассажиров, куда непосредственно за ним последовал мистер Пиквик со своими учениками.

— Лакей! — заорал незнакомец, неистово потрясая колокольчиком.— Стаканы——грог [15] горячий, крепкий, сладкий, на всех——глаз подбит, сэр?——лакей!——сырой говядины джентльмену на глаз——сырая говядина ——лучшее средство от синяков, сэр,——холодный фонарный столб——очень хорошо——но фонарный столб неудобно——чертовски глупо стоять полчаса на улице, приложив глаз к фонарному столбу,——ха-ха!——не так ли?——отлично!

И незнакомец, не переводя дыхания, одним глотком опорожнил полпинты грога и бросился в кресло с такой непринужденностью, как будто ничего необычайного ее произошло.

Пока трое его спутников осыпали изъявлениями благодарности своего нового знакомого, у мистера Пиквика было достаточно времени рассмотреть его внешность и костюм.

Он был среднего роста, но благодаря худобе и длинным ногам казался значительно выше. В эпоху «ласточкиных хвостов» его зеленый фрак был щегольским одеянием, но, по-видимому, и в те времена облекал джентльмена куда более низкорослого, ибо сейчас грязные и выцветшие рукава едва доходили незнакомцу до запястья. Фрак был застегнут на все пуговицы до самого подбородка, грозя неминуемо лопнуть на спине; шею незнакомца прикрывал старомодный галстук, на воротничок рубашки не было и намека. Его короткие черные панталоны со штрипками были усеяны теми лоснящимися пятнами, которые свидетельствовали о продолжительной службе, и были туго натянуты на залатанные и перелатанные башмаки, дабы скрыть грязные белые чулки, которые тем не менее оставались на виду. Из-под его измятой шляпы с обеих сторон выбивались прядями длинные черные волосы, а между обшлагами фрака и перчатками виднелись голые руки. Худое лицо его казалось изможденным, но от всей его фигуры веяло полнейшей самоуверенностью и неописуемым нахальством.

Таков был субъект, на которого мистер Пиквик взирал сквозь очки (к счастью, он их нашел); и когда друзья мистера Пиквика исчерпали, запас признательности, мистер Пиквик в самых изысканных выражениях поблагодарил его за только что оказанную помощь.

— Пустяки! — сразу прервал его незнакомец.— Не о чем говорить ни слова больше——молодчина этот кэбмен——здорово работал пятерней——но будь я вашим приятелем в зеленой куртке——черт возьми свернул бы ему шею——ей-богу——в одно мгновение да и пирожнику вдобавок——зря не хвалюсь.

Этот набор слов прерван был появлением рочестерского кучера, объявившего, что Комодор [16] сейчас отойдет.

— Комодор? — воскликнул незнакомец, вскакивая с места.— Моя карета——место заказано——наружное——можете заплатить за грог——нужно менять пять фунтов——серебро фальшивое——брамеджемские пуговицы [17] ——не таковский——не пройдет.

И он лукаво покачал головой.

Случилось так, что мистер Пиквик и его спутники решили сделать в Рочестере [18] первую остановку; сообщив новоявленному знакомому, что они едут в тот же город, они заняли наружные задние места, чтобы сидеть всем вместе.

— Наверху вместе с вами,— проговорил незнакомец, подсаживая мистера Пиквика на крышу со стремительностью, которая грозила нанести весьма существенный ущерб степенности этого джентльмена.

— Багаж, сэр? — спросил кучер.

— Чей? Мой? Со мною вот пакет в оберточной бумаге, и только——остальной багаж идет водой——ящики заколоченные——величиной с дом——тяжелые, чертовски тяжелые! — отвечал незнакомец, стараясь засунуть в карман пакет в оберточной бумаге, внушавший подозрение, что содержимым его были рубашка и носовой платок.

— Головы, головы! Берегите головы! — кричал болтливый незнакомец, когда они проезжали под низкой аркой, которая в те дни служила въездом в каретный двор гостиницы.— Ужасное место——страшная опасность——недавно——пятеро детей——мать — женщина высокая, ест сандвич——об арке забыла——кррак——дети оглядываются——мать без головы——в руке сандвич——нечем есть——глава семьи обезглавлена——ужасно, ужасно!——Рассматриваете Уайтхолл [19], сэр?——Прекрасное место——маленькое окно——там тоже кое-кому голову сняли——а, сэр?——он тоже зазевался——а, сэр? а?

— Я размышлял,— сказал мистер Пиквик,— о странной превратности человеческой судьбы.

— О! Понимаю! Сегодня входишь во дворец через дверь, завтра вылетаешь в окно. Сэр — философ?

— Наблюдатель человеческой природы, сэр,— ответил мистер Пиквик.

— Ну? Я — тоже. Как и большинство людей, у которых мало дела и еще меньше дохода. Сэр — поэт?

— У моего друга мистера Снодграсса большая склонность к поэзии,— ответил мистер Пиквик.

— Как и у меня,— сказал незнакомец.— Эпическая поэма——десять тысяч строк——июльская революция——сочинил на месте происшествия——Марс днем, Аполлон ночью——грохот орудий, бряцание лиры…