Том 2. Охотница из Аккана - [4]

II

КИНГ ЗАСТЫЛ посреди комнаты, не двигаясь, не глядя ни на кого и не позволяя себе думать. Он слышал Син Юла, дышащего тяжело, как астматическая лошадь. У окна застыл Карсон.

Макинтош был мертв. Это невозможно! Макинтош мертв! Убит бильярдным шаром, который влетел в разбитое окно, а вылетел через окно на противоположной стороне. Где-то есть храм, которым правит человек по имени Акбад, а может, он и вовсе не человек. Что, черт побери, все это значит? Кожа на теле Кинга покрылась пупырышками.

— ЙОООООУУ!

Из бамбуковых зарослей вырвался вой, прорезав ночную тишину снаружи, вой, от которого волосы Кинга понялись дыбом, а сердце бешено застучало.

— Они идут, Сэнди, — шепнул Карсон.

Кинг подкрался к окну. Из зарослей вышли темные фигуры. Карсон прицелился в них, но не стрелял. Они даже не пытались укрыться, и Кинг тут же понял, почему.

В воздухе перед ними танцевал шар. Словно игривый светлячок, он подпрыгивал и крутился, неспешно направляясь к бунгало.

— Я могу скосить их, — прошептал Карсон.

— А его тоже? — спросил Кинг.

Могли ли они попасть в этот пляшущий шар. А если бы и попали, то повредили бы ему пистолетные пули?

— Сэнди, нам нужно решить, что делать, причем чертовски быстро, — сказал Карсон.

— Знаю, Кэл. Бороться или сдаваться. Жди меня, — ответил Кинг.

Он вышел наружу. Шар подпрыгнул вверх почти до верхушек растений, повис там на секунду, словно в удивлении, затем принялся описывать быстрые, эксцентричные круги, то кидался вперед, то отступал, ни на миг не оставаясь неподвижно. Люди остановились. Уголками глаз они наблюдали за шаром, словно ждали от него приказаний. Было их четверо, бородатых, с коротко подстриженными волосами, нагих, не считая сандалий и набедренных повязок. В лунном свете Кинг ясно их видел. Лица у них были как у европейцев, с тонкими носами и высокими лбами, но кожа черная, как у негров. У каждого в руке был изогнутый нож, а еще один торчал за поясом.

— Ну? — спросил Кинг.

Все четверо не двигались. Шар плясал над ними. Ночь была тиха. Кинг слышал, как бьется его сердце, чувствовал ритмичный пульс в висках. Молчание тянулось и тянулось. По лбу Кинга струился пот, заливая глаза. Но он не осмеливался поднять руку и смахнуть его.

— Ну? — повторил он.

— Браво! — ответил чей-то далекий голос. — Сильный парень. По-настоящему сильный!

Раздались какие-то мягкие шлепки, словно хлопали в ладоши, тоже далекие.

— Кто говорит? — прошептал Кинг.

— Я говорю, — ответил далекий голос. — Я, Акбад...

— Ты...

— Ты, кажется, узнал мое имя!

— Где вы?

— А где делают таких храбрецов, как ты?

— Не понимаю. Где вы?

Раздался далекий смех.

— Ты кажешься взволнованным, мой храбрец, — слова на этот раз прозвучали нечленораздельно, с каким-то шипением. — Скоро ты узнаешь, где я. Скоро ты все узнаешь. Ха-ха! А, может, попытаешься воспользоваться оружием, которое так нервно сжимаешь в руке? Или хочешь дать сигнал своим храбрым товарищам, чтобы они тоже начали стрелять? Ты ведь предпочитаешь так поступить, разве нет?

— Я могу так поступить! — ответил Кинг.

СКАЗАВ ТАК, он увидел, что светящийся шар перестал нарезать круги в вышине, а резко остановился, словно готовясь к прыжку. Как лев за долю секунды до выстрела. Кинг вспомнил Макинтоша, вспомнил, как его настиг шар, когда он попытался убежать, как шар легко пролетел сквозь него, словно раскаленный шарик через кусок масла.

— Ты хочешь стрелять? — с тревогой спросил далекий голос.

Но, помимо тревоги, в этом голосе слышалось нетерпение. Кинг понял, что Акбад хочет, чтобы он стал стрелять, хочет, чтобы он сопротивлялся. Макинтош сказал, что там, где он был, эти люди развлекали себя игрой. И, услышав в далеком голосе нетерпение, Кинг понял, какой дьявольской была эта игра.

— Вы победили, Акбад, — ответил Кинг. — Не будет сегодня никакой стрельбы. — Он бросил пистолет на землю перед собой. — Смотри! Я не стану сопротивляться. Карсон! Син Юл! Положите оружие и идите сюда. Не будет сегодня вечером никакой стрельбы, Акбад.

— Может, как-нибудь в другой раз? — с сожалением сказал далекий голос. — А, ну, в общем, если ты так желаешь, то пусть так и будет. Желания моих гостей священные, а вы теперь — мой гость. Мои слуги покажут вам, что делать. Экнар эль сингто!

Последние слова были на чужом языке. Все четверо мужчин тут же прошли вперед, повинуясь им. Знаками они показали, что трое то ли гостей, то ли пленников, должны следовать за ними. И повели их по тропинке через бамбуковые заросли вдоль края горы.

— Что делать, Сэнди? — спросил Карсон.

— Господи, Кэл, я понятия не имею, — воскликнул в ответ Кинг. — Нас поймали так же, как и Мака.

Он взглянул вверх. Над тропинкой, чуть выше уровня зарослей, летел мягко светящийся шар.

— Может, нам стоит напасть на них? — пробормотал Кинг.

— Мы умрем, если сделаем это, — ответил ему Кэл Карсон.

— Хочу намекнуть, что мы в любом случае уже мертвы, — сказал вдруг Син Юл, впервые нарушив молчание.

ХРАМ АКБАДА располагался на уступах скалистой расселины на вершине горы, которую небольшой отряд мог с успехом защищать хоть от целой армии. Они поднимались к нему всю ночь, конвоируемые двумя бородачами, идущими впереди, и двумя позади. А над ними плыл в воздухе шар, словно маленький, но чрезвычайно опасный сторожевой пес. Рассвет уже окрасил вершину горы, когда они добрались до храма. Храм приник, прижался к утесам, распластался на них, словно какая-то отвратительная жаба с толстым брюхом и ядовитыми бородавками. Он был древний, такой же древний, как горы вокруг. Огромные гранитные блоки, из которых состояли его внешние стены, были до блеска гладкими. Ни за год, ни даже за тысячу лет непогода не смогла бы до такой степени отполировать прочный гранит. Отдельные блоки были громадны и весили много тонн. Кинг видел гранитные блоки, из которых были построены египетские пирамиды, видел каменный блок в карьере позади разрушенного Баальбека. Те камни были столь велики, что современные инженеры не смогли объяснить, как их могли перетаскивать. Но блоки в этом храме были гораздо больше. Они выглядели гораздо старше пирамид, старше Баальбека, старше Ниневии, даже старше, чем библейские города на равнине древнего Авраама.