Том 2. Мелкий бес - [35]

– Сама дрянь, злая дура! – кричала на улице девочка, прыгала на одной ноге и показывала матери грязные кулачки.

Грушина крикнула дочке:

– Погоди ты у меня!

И закрыла окно. Потом она села спокойно, как ни в чем не бывало, заговорила:

– Новость-то я вам хотела рассказать, да уж не знаю. Вы, голубушка Варвара Дмитриевна, не тревожьтесь, они ничего не успеют.

– Да что такое? – испуганно спросила Варвара, и блюдце с кофе задрожало в ее руках.

– Знаете, нынче поступил в гимназию, прямо в пятый класс, один гимназист, Пыльников, будто бы из Рубани, потому что его тетка в нашем уезде имение купила.

– Ну, знаю, – сказала Варвара, – видела, как же, еще они с теткой приходили, такой смазливенький, на девочку похож и все краснеет.

– Голубушка Варвара Дмитриевна, как же ему не быть похожим на девочку, – ведь это и есть переодетая барышня!

– Да что вы! – воскликнула Варвара.

– Нарочно они так придумали, чтобы Ардальона Борисыча подловить, – говорила Грушина, торопясь, размахивая руками и радостно волнуясь оттого, что передает такое важное известие. – Видите ли, у этой барышни есть двоюродный брат сирота, он и учился в Рубани, так мать-то этой барышни его из гимназии взяла, а по его бумагам барышня сюда и поступила. И вы заметьте, они его поместили на квартире, где других гимназистов нет, он там один, так что все шито-крыто, думали, останется.

– А вы как узнали? – недоверчиво спросила Варвара.

– Голубушка Варвара Дмитриевна, слухом земля полнится. И так сразу стало подозрительно: все мальчики – как мальчики, а этот – тихоня, ходит как в воду опущенный. А по роже посмотреть – молодец молодцом должен быть, румяный, грудастый. И такой скромный, товарищи замечают: ему слово скажут, а он уж и краснеет. Они его и дразнят девчонкой. Только они думают, что это так, чтобы посмеяться, не знают, что это – правда. И представьте, какие они хитрые: ведь и хозяйка ничего не знает.

– Как же вы-то узнали? – повторяла Варвара.

– Голубчик Варвара Дмитриевна, чего я не узнаю! Я всех в уезде знаю. Как же, ведь это всем известно, что у них еще мальчик дома живет, таких же лет, как этот. Отчего же они не отдали их вместе в гимназию? Говорят, что он летом болен был, так один год отдохнет, а потом опять поступит в гимназию. Но все это вздор, – это-то и есть гимназист. И опять же известно, что у них была барышня, а они говорят, что она замуж вышла и на Кавказ уехала. И опять врут, ничего она не уехала, а живет здесь под видом мальчика.

– Да какой же им расчет? – спросила Варвара.

– Как какой расчет! – оживленно говорила Грушина. – Подцепит какого-нибудь из учителей, мало ли у нас холостых, а то и так кого-нибудь. Под видом-то мальчика она может и на квартиру притти, и мало ли что может.

Варвара сказала испуганно:

– Смазливая девчонка-то.

– Еще бы, писаная красавица, – согласилась Грушина, – это она только стесняется, а погодите, попривыкнет, разойдется, так она тут всех в городе закружит. И представьте, какие они хитрые: я, как только узнала об этаких делах, сейчас же постаралась встретиться с его хозяйкой, – или с ее хозяйкой, – уж как и сказать-то не знаешь.

– Чистый оборотень, тьфу, прости господи! – сказала Варвара.

– Пошла я ко всенощной в их приход, к Пантелеймону, а она – богомольная. Ольга Васильевна, говорю, отчего это у вас нынче только один гимназист живет? Ведь вам, говорю, с одним невыгодно. А она говорит: да на что, говорит, мне больше? суета с ними. Я и говорю: ведь вы, говорю, в прежние года все двух-трех держали. А она и говорит, – представьте голубушка Варвара Дмитриевна! – да они, говорит, уж так и условились, чтобы Сашенька один у меня жил. Они, говорит, люди не бедные, заплатили побольше, а то они, говорит, боятся, что он с другими мальчиками избалуется. Каковы?

– Вот-то пройдохи! – злобно сказала Варвара. – Что ж вы ей сказали, что это – девчонка?

– Я ей говорю: смотрите, говорю, Ольга Васильевна, не девчонку ли вам подсунули вместо мальчика.

– Ну, а она что?

– Ну, она думала, я шучу, смеется. Тогда я посерьезнее сказала: голубушка Ольга Васильевна, говорю, знаете, ведь, говорят, что это – девчонка. Но только она не верит: пустяки, говорит, какая же это девчонка, я ведь, говорит, не слепая…

Этот рассказ поразил Варвару. Она совершенно поверила, что все это так и есть и что на ее жениха готовится нападение еще с одной стороны. Надо было как-нибудь поскорее сорвать маску с переодетой барышни. Долго совещались они, как это сделать, но пока ничего не придумали.

Дома еще более расстроила Варвару пропажа изюма.

Когда Передонов вернулся домой, Варвара торопливо и взволнованно рассказала ему, что Клавдия куда-то дела фунт изюму и не признается.

– Да еще что выдумала, – раздраженно говорила Варвара, – это, говорит, может быть, барин скушали. Они, говорит, на кухню за чем-то выходили, когда я полы мыла, и долго, говорит, там пробыли.

– И вовсе недолго, – хмуро сказал Передонов, – я только руки помыл, а изюму я там и не видел.

– Клавдюшка, Клавдюшка! – закричала Варвара: – вот барин говорит, что он и не видел изюма, – значит, ты его и тогда уже припрятала куда-то.

Клавдия показала из кухни раскрасневшееся, опухшее от слез лицо.