Том 2. Иван Иванович - [7]
— Выдумщица вы, Ольга Павловна! — сказал Тавров, тронутый и настороженный серьезностью ее тона.
Автобус, плавно встряхиваясь, мчался по асфальту шоссе, мелькали по сторонам коттеджи, большие каменные дома, дорожки и деревья парка. Потом с вершины невысокого перевала открылась бухта.
— Она похожа на светлую долину среди этих мрачных гор, — заметила Ольга.
За полем льда, разрезанным пароходами (еще один успел подойти, и теперь оба, точно черные башни, стояли у серых причалов порта), за полем льда, отодвинутого, но не разломанного движением приливов и отливов, сверкала свободная вода. Там, далеко, искрились, двигались, переливались живым блеском морские волны. Красивым, но пугающе холодным показался Ольге отсюда этот синеющий простор.
— Смотрите! Отлив… Море, будто улитка, втянуло под лед полосу прибрежной воды! — сказала Ольга.
У нее опять глаза разбежались, и она чуть не забыла про своего спутника. Широкогрудые кунгасы рыбаков остались на мели, а рыбаки ушли на высоко поднятый лед.
— Пойдемте к ним, прилив, наверное, нескоро начнется. — Ольга свернула с дороги и пошла, легко ступая сапожками по сыпучему песку, мимо обломанных ив и опрокинутых лодок.
— Вам не хватает только хлыста! — сказал Тавров, нагоняя ее.
— Зачем же? Разве я укротительницу напоминаю?
— Да, пожалуй… — ответил он, и оба рассмеялись.
Порт, юный, как и город Укамчан, поражал масштабами.
— Во время строительства набережной для причалов здесь был произведен необыкновенный взрыв, — рассказывал Тавров, шагая за Ольгой и размахивая руками, будто школьник, вырвавшийся на волю. — Тогда ходили слухи, передаваемые эвенками со слов дедов и и прадедов, будто бухты не существовало раньше, а возникла она внезапно. Может быть, во время землетрясения: Камчатка-то рядом… Жители поселка, заклеивая стекла окон накрест полосками бумаги, побаивались, что вместе со взорванной горой ухнут и они куда-нибудь в тартарары, и над ними зашумит море. Но взрыв провели мастерски.
— Недавно мои знакомые принесли домой бревно — погнутое, обросшее мхом, но когда хотели распилить его на дрова, то оно оказалось костью, — оживленно, без передышки говорил Тавров. — Понимаете, гигантская кость допотопного животного! Да вот… пожалуйста! — Из мокрого песка торчал позвонок, похожий на огромное обломанное колесо. Тавров наклонился, обеими руками поднял и перевернул его. — Видите, какая косточка!
— Да, это был кто-то большой! — сказала Ольга, щурясь от солнца, отраженного в каждой лужице воды, оставшейся между камнями, где шевелились причудливые растения, похожие на животных, и животные, похожие на растения. Ребятишки сновали кругом, разыскивая камбал, в ожидании прилива зарывшихся в песок, собирая раковины, крабов, мелкую рыбу.
Тавров шагал все дальше от берега к ледяному полю, и теперь уже Ольга шла за ним. Во влажном песке под их ногами шевелились домики раков-отшельников; круглые рты актиний открывались, пуская пузыри. Гладко отшлифованные камни уже просохли от ветра. Сытые чайки низко взлетали над взморьем, косо взмахивая белоснежными крыльями, тянули к свободной воде — поплавать, сполоснуть атласное перо.
Ольга ковыряла палкой песок, перевертывала уснувшую рыбу, отбрасывала водоросли. На душе у нее было ясно и спокойно.
— Здесь, на побережье, есть даже розовые чайки, попадаются иногда белые выдры. — Тавров неожиданно обернулся и, краснея почти до слез, так же громко сказал: — Слушайте, Ольга Павловна!
— Да, я слушаю. В самом деле чайки кажутся розовыми, должно быть от солнца.
Безмятежный взгляд Ольги как будто лишил Таврова и оживления, и дара речи.
— Возможно, от солнца, — повторил он, робко смотря ей в лицо. — Но эти обыкновенные, а есть редкостные разновидности… действительно розовые…
По наклонно положенным доскам они поднялись на ледяное поле. У прорубей были раскинуты мокрые, недавно вынутые сети, в стороне блестели груды еще живой рыбы: головастые бычки, голубая навага, камбала, сплющенная так, что оба ее глаза очутились на одной стороне.
— Я не видела живых камбал. Говорят, они меняют цвет, смотря по обстановке, — сказала Ольга, перевертывая носком сапожка широкую, плоскую рыбину. — Она совсем белая и гладкая со слепой стороны. Настоящая морская медаль! Сколько здесь еще таких же нескладных, странных и мрачных рыб! Наверно, море плохо действует на своих обитателей… Ведь из рода в род, в течение тысячелетий мнет и давит их тяжелая масса воды. Вспомните, как стройны речные окуни, голавли и щуки! А, что вы думаете?
— Ничего я не думаю, — со вздохом промолвил Тавров. — Но ваши слова меня тревожат…
— Опять что-нибудь о моих способностях?..
— Да, опять!
«Как хорошо смотреть на тебя, — вдруг ясно прозвучала в нем не произнесенная вслух мысль. — Как хорошо слушать тебя, милая выдумщица! И как хорошо вовремя ты одним взглядом остановила меня, когда я хотел посетовать на горесть разлуки».
У себя, в номере гостиницы, Ольга сняла сапожки, в одних чулках прошла по ковру: поставила в графин принесенные ивовые ветки, открыла окно и, поеживаясь от прохлады, потянувшей в комнату, присела на подоконник. С высоты она увидела за домами речку и шоссе, уходившее на тот берег, в лесистые распадки, в тайгу. На берегах еще белели глыбы льда, вытолкнутые половодьем, а по ленте шоссе, вслед за проходившими машинами, дымилась сероватая пыль.
ОБ АВТОРЕРоман «Дерзание» (1958 г.) Антонины Коптяевой завершает трилогию о докторе Аржанове, первые две части которой составили книги «Иван Иванович» (1949 г.) и «Дружба» (1954 г.). Перипетии жизни своего героя Коптяева изображает в исторически конкретной обстановке.Так, в романе «Иван Иванович» хирург Аржанов работает в глубинке, на северо-востоке страны, в крае, который еще в недалеком прошлом был глухим и диким. Помогает людям избавиться ст болезней, воодушевляя их своим трудом. Действие романа «Дружба» вводит читателя в драматическую обстановку Сталинградской битвы, участником которой является и доктор Аржанов, а в «Дерзании» Иван Иванович предстает перед нами в послевоенное время: он уже в Москве и один из первых дерзает проводить операции на сердце.Работа Ивана Ивановича, его одержимость делом, которому он служит, показана в естественных взаимосвязях с действиями, надеждами и устремлениями людей, среди которых он живет.
Шестой, заключительный том Собрания сочинений А. Коптяевой включает роман «На Урале-реке», посвященный становлению Советской власти в Оренбуржье и борьбе с атаманом Дутовым, а также очерк «По следам Ермака» о тружениках Тюменского края.
В первый том Собрания сочинений вошли романы: «Фарт» и «Товарищ Анна». Предваряет издание творческо-биографический очерк В. Полторацкого «Антонина Коптяева».Роман «Фарт» (1940 г.) посвящен становлению характера советского человека. Действие происходит в Сибири на золотых приисках в конце 30-х годов.В романе «Товарищ Анна» рассказывается о судьбе женщины-труженицы, человеке, который в деле, полезном обществу, находит силы, чтобы перенести личное горе. Отделить личное чувство, переживание Анны от гражданских, общественных интересов невозможно.
Пятый том Собрания сочинений А. Коптяевой составил роман 1965 года «Дар земли», посвященный нефтяникам Татарии. Это рассказ о том, как в середине 20-х годов нашего века, вопреки сопротивлению многих авторитетных ученых, в Поволжье было разведано и освоено второе в СССР колоссальное месторождение нефти, а затем, в 50–60-х годах, создан новый индустриальный центр нефтяников. Рождение единого многонационального коллектива в общем труде, духовное преобразование некогда угнетенных татар и башкир, нелегкие судьбы героев, личные и производственные — вот то, что составляет ткань этого сложного многопланового и очень современного произведения.
В четвертый том собрания сочинений А. Коптяевой включены роман «Дерзание», заключающий трилогию о докторе Аржанове, и книга очерков «Чистые реки», которую составили путевые заметки писательницы разных лет, ее раздумья о писательском труде, о своей жизни, о современности.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.
Герои повести Сергея Татура — наши современники. В центре внимания автора — неординарные жизненные ситуации, формирующие понятия чести, совести, долга, ответственности. Действие романа разворачивается на голодностепской целине, в исследовательской лаборатории Ташкента. Никакой нетерпимости к тем, кто живет вполнакала, работает вполсилы, только бескомпромиссная борьба с ними на всех фронтах — таково кредо автора и его героев.
В новом своем произведении — романе «Млечный Путь» известный башкирский прозаик воссоздает сложную атмосферу послевоенного времени, говорит о драматических судьбах бывших солдат-фронтовиков, не сразу нашедших себя в мирной жизни. Уже в наши дни, в зрелом возрасте главный герой — боевой офицер Мансур Кутушев — мысленно перебирает страницы своей биографии, неотделимой от суровой правды и заблуждений, выпавших на его время. Несмотря на ошибки молодости, горечь поражений и утрат, он не изменил идеалам юности, сохранил веру в высокое назначение человека.
Сборник произведений грузинского советского писателя Чиладзе Тамаза Ивановича (р. 1931). В произведениях Т. Чиладзе отражены актуальные проблемы современности; его основной герой — молодой человек 50–60-х гг., ищущий своё место в жизни.
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
В однотомник Сергея Венедиктовича Сартакова входят роман «Ледяной клад» и повесть «Журавли летят на юг».Борьба за спасение леса, замороженного в реке, — фон, на котором раскрываются судьбы и характеры человеческие, светлые и трагические, устремленные к возвышенным целям и блуждающие в тупиках. ЛЕДЯНОЙ КЛАД — это и душа человеческая, подчас скованная внутренним холодом. И надо бережно оттаять ее.Глубокая осень. ЖУРАВЛИ УЛЕТАЮТ НА ЮГ. На могучей сибирской реке Енисее бушуют свирепые штормы. До ледостава остаются считанные дни.