Том 2 и 3. Виннету: Виннету. Белый брат Виннету. Золото Виннету - [59]

До дерева было около трехсот шагов. Пробежав большими прыжками половину этого расстояния, я остановился и посмотрел назад. В этот момент вождь апачей вылез на берег. Он явно готов был попасть в поставленную мной ловушку. Догнать меня он уже был не в силах: только его томагавк мог бы настичь меня. Он тотчас же вытащил его из-за пояса и помчался вперед. Я все еще стоял на месте. Только подпустив его настолько близко, что положение стало опасным, я обратился в бегство — и то лишь для виду. Я знал, что он не метнет томагавк, пока я стою не двигаясь, ибо в этом случае, увидев летящий топор, я всегда успею увернуться, тогда как, сохраняя оружие, он сможет нагнать меня и зарубить. Поэтому следовало предположить, что он швырнет в меня томагавк, когда я побегу и, значит, не буду видеть приближающегося удара. Итак, я бросился было бежать, но, сделав около двадцати прыжков, неожиданно остановился и снова посмотрел назад.

Мой расчет оказался правильным. Инчу-Чуна приостановился, чтобы вернее прицелиться, и замахнулся топором. Как раз в тот момент, когда я снова увидел его, он метнул в меня томагавк. Я сделал быстрый отскок в сторону — топор пролетел мимо и вонзился в песок.

Только этого мне и нужно было. Я мгновенно схватил томагавк, но вместо того, чтобы бежать к дереву, спокойным шагом пошел навстречу вождю апачей. Он завопил от гнева и бросился в мою сторону. Я поднял над головой томагавк и угрожающе крикнул ему:

— Берегись, Инчу-Чуна! Ты опять обманулся в Разящей Руке! Разве ты хочешь, чтобы твой собственный топор угодил тебе в голову?

Он приостановился и закричал:

— Собака! Как ухитрился ты уйти от меня в воде? Злой Дух опять помог тебе!

Я видел по его глазам, обращенным на меня, что он задумал какую-то военную хитрость, и крикнул ему в ответ:

— Я вижу, ты хочешь врасплох напасть на меня, но знай: это будет стоить тебе жизни! Я вовсе не собираюсь причинить зла ни тебе, ни Виннету, ибо вы мне дороги. Но если ты нападешь на меня, я буду вынужден защищаться. Ты знаешь, что я сильнее тебя. К тому же у меня томагавк… Поэтому будь осторожен и…

Я не смог продолжать. Он был так разъярен, что потерял способность владеть собой. Судорожно простирая руки, он бросился ко мне. Но я ловко уклонился в сторону, и сила направленного в меня удара свалила его самого. Я тотчас же подбежал к нему, встал коленями на его руки, схватил его левой рукой за горло, взмахнул томагавком и крикнул:

— Инчу-Чуна, просишь ли ты о пощаде?

— Нет!

— В таком случае я раздроблю тебе голову.

— Убей же меня, собака! — прохрипел он, тщетно пытаясь приподняться.

— Нет, ты — отец Виннету и будешь жить. Но я должен обезвредить тебя на время. Ты вынуждаешь меня к этому.

Я ударил его плоской стороной томагавка по голове. Раздался хрип, его тело резко содрогнулось и вытянулось. С того берега реки, где стояли краснокожие, можно было подумать, что я убил его. Оттуда донесся еще более ужасный вой, чем слышанный мною недавно. Я немедленно связал поясом руки вождя и перетащил его к кедру. Мне пришлось проделать этот путь уже потому, что, согласно условию, я должен был достичь указанного дерева. Оставив там бесчувственного Инчу-Чуну, я поспешил к берегу, ибо заметил, что множество краснокожих во главе с Виннету бросились вплавь через реку. Положение вещей могло стать роковым как для меня, так и для моих спутников, если бы апачи решили не считаться с данным ими обещанием. Поэтому, подбежав к берегу, я громко крикнул:

— Поворачивайте назад! Ваш вождь жив, я не причинил ему вреда. Но если вы выйдете на берег, я убью Инчу-Чуну! Пусть только Виннету плывет сюда! Я готов говорить с ним.

Краснокожие, однако, не обратили внимания на мое предостережение. Тогда Виннету приподнялся на мгновение над водой, чтобы все его могли видеть, и сказал несколько слов, которых я не мог разобрать. Апачи повиновались ему и повернули назад, а он направился в мою сторону. Я ждал его и сказал ему, когда он взобрался на берег:

— Ты хорошо поступил, отослав своих воинов, ибо твоему отцу грозила опасность.

— Ты ранил его томагавком?

— Нет. Но я должен был оглушить его, так как он не хотел сдаваться.

— Но ведь ты мог убить его! Он был в твоей власти.

— Я неохотно убиваю своих врагов, и тем более не хотел умертвить человека, который мне дорог, ибо он — отец Вцннету. Вот, возьми его оружие! Ты решишь, кто из нас одержал верх, и следует ли исполнить обещание, данное мне и моим спутникам.

Он взял томагавк и посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом. Выражение его глаз постепенно смягчалось. Я прочел на его лице восхищение, когда он воскликнул:

— Что за удивительный человек Разящая Рука! Кто мог бы его понять?

— Ты научишься понимать меня…

— Но ведь ты отдал мне этот топор, еще не зная, сдержим ли мы слово. Между тем ты мог бы им защищаться! Разве ты не понимаешь, что теперь ты в моих руках?

— Я не боюсь тебя, ибо во всяком случае в моем распоряжении мускулы и кулаки. К тому же я знаю, что Винпету — не лжец, что он благородный воин, никогда не изменяющий данному им слову.

Он протянул мне руку и ответил с блеском в глазах:

— Ты прав! Ты свободен, как и другие бледнолицые, за исключением того, имя которого Рэтлер. Ты доверяешь мне, и я хотел бы испытывать такое же доверие к тебе.