Том 2 и 3. Виннету: Виннету. Белый брат Виннету. Золото Виннету - [369]

— Тебе меня не запугать, я горжусь тем, что сказал тебе правду. Никто другой не отважился бы говорить с тобой так открыто.

— Сэки-Лата прав. Никому другому недостанет смелости признаться, что он собирается бежать. Сэки-Лата не просто смел, он дерзок!

— Нет. Человек дерзкий поступает так от отчаяния, когда ему терять уже нечего. Моя откровенность другая, у нее иные причины.

Не мог же я сказать ему в глаза, что знаю, зачем он пришел!

Одно Перо хотел спасти меня, предложив в жены собственную дочь. Став мужем индеанки, я получил бы свободу, но был бы вынужден стать кайова. Такой исход я не мог принять, поэтому вынужден был отклонить предложение Одного Пера, но так, чтобы краснокожий не оскорбился моим отказом. Это и было главной причиной моей откровенности. Я намекал ему на то, что способен сам спасти свою жизнь, не прибегая к браку с индеанкой.

Однако Одно Перо не догадался об истинном значении моих слов и продолжил тоном превосходства:

— Сэки-Лата хочет причинить нам зло, хотя и знает, что бежать ему не удастся. Наверное, гордость воина не позволяет ему признаться, что он погиб. Однако тебе не перехитрить меня.

— Я уверен, что сбегу!

— Нет. Ты умрешь здесь, у столба пыток. Если бы я полагал, что у тебя есть возможность бежать, я сам день и ночь сидел бы рядом с тобой и не спускал с тебя глаз. Но ты можешь избежать смерти.

— Каким образом? — спросил я, понимая, что уже не в силах помешать Одному Перу выполнить его намерение.

— С моей помощью.

— Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

— Разве можно отказываться от помощи, если речь идет о жизни и смерти? Твоя Гордость больше, чем я думал, она настолько велика, что ты даже не думаешь о благодарности. Но я и не требую, чтобы ты благодарил меня. Я только хочу, чтобы ты стал свободным. Моя дочь Темный Волос очень жалеет тебя.

— Ты хочешь сказать, что я не мужественный воин, а человек, достойный жалости? Жалость оскорбляет!

Я говорил намеренно жестко, чтобы в последний раз попытаться остановить его, но мне не удалось. Индеец мягко ответил:

— Ни я, ни моя дочь не хотели обидеть тебя. Она много слышала о тебе и знает, что Сэки-Лата — самый смелый воин среди своих белых собратьев. Она хочет спасти тебя.

— У нее доброе сердце, но ей недостанет сил спасти меня.

— Это не так трудно, как ты думаешь. Ты знаешь многие обычаи краснокожих людей, но один из них тебе все-таки неизвестен. Мы расскажем тебе о нем, и ты подчинишься ему. По закону краснокожих людей, тот, кто возьмет в жены дочь краснокожих, становится сыном племени.

— Я знаю этот закон.

— Он становится сыном племени даже в том случае, если был врагом или пленником. Ему прощают вину и даруют жизнь.

— Это я тоже знаю.

— Тогда ты понимаешь, что я хочу сказать. Ты сказал стражникам, что моя дочь нравится тебе. Ты нравишься ей. Согласен ли ты, чтобы она стала твоей скво?

— Нет.

Воцарилась гробовая тишина. Краснокожий не ожидал от меня такого ответа. Он никак не мог взять в толк, почему осужденный на смерть отвергает одну из самых желанных девушек племени, дочь уважаемого воина.

— Почему? — коротко спросил Одно Перо после долгого молчания.

Неужели я мог открыть ему настоящие причины моего отказа?! Прямо сказать, что образованный европеец никогда не решится перечеркнуть все свое будущее ради простой краснокожей девушки, что брак с ней не принесет счастья ни мне, ни ей? Я не хотел ему объяснять, что Олд Шеттерхэнд не принадлежит к числу тех бледнолицых, которые берут в жены краснокожую скво для того, чтобы вскоре бросить ее, и что очень часто у них бывают такие жены почти в каждом племени. Следовало найти понятный для него и благородный в его глазах повод для отказа.

— Мой краснокожий брат говорит, — начал я издалека, — что считает меня великим воином. Мне кажется, что он сказал неправду.

— Ты действительно великий воин.

— Но ты же хочешь, чтобы я получил жизнь в подарок от женщины! Разве ты согласился бы на подобный шаг?

— Уфф! — воскликнул он и умолк. Очевидность моего довода потрясла его. Затем он спросил: — Ты хочешь стать моим другом?

— Я буду гордиться дружбой с тобою.

— А что ты думаешь про мою младшую дочь Темный Волос?

— Она самый красивый цветок среди дочерей кайова.

— Заслуживает ли она того, чтобы ее взяли в жены?

— Любой воин, которому ты разрешишь стать ее мужем, почтет за счастье привести ее в свой вигвам?

— Значит, ты отказал ей не из-за презрения?

— Твоя дочь очень хороша. Она нравится мне, но Олд Шеттерхэнд должен сам защищать свою жизнь и сражаться за нее, а не получить ее из рук женщины.

— Уфф! — с уважением повторил Одно Перо, а я продолжал:

— Неужели ты считаешь, что Олд Шеттерхэнд согласится на это, чтобы потом над ним насмехались? Чтобы у каждого костра в прерии рассказывали о том, какой ценой он купил свободу?

— Нет.

— Ты считаешь, что Олд Шеттерхэнд может позволить, чтобы о нем говорили, что он убежал от объятий смерти в объятия молодой и красивой скво?

— Нет.

— Разве не должен я поддерживать славу своего имени и беречь честь даже ценой собственной жизни?

— Ты обязан поступить так.

— Теперь ты понимаешь, почему я сказал тебе «нет»? Я благодарен тебе и твоей прекрасной дочери за вашу доброту.