Том 2. Божественный Клавдий и его жена Мессалина - [25]

К счастью, второе письмо Калигулы запоздало — корабль лишился грот-мачты между Родосом и Кипром и несколько дней не мог плыть дальше — поэтому известие о смерти Калигулы опередило его. Петроний был готов принять иудаизм, так легко у него стало на сердце.

Здесь кончается первая часть истории Ирода Агриппы; остальное вы узнаете по мере того, как я буду рассказывать свою собственную историю.

Глава V

Вот мы и вернулись к тому моменту, когда меня носили по Большому дворцовому двору на плечах два гвардейских капрала, а вокруг толпились германцы, потрясая ассагаями в знак верности. Наконец я уговорил капралов опустить меня на землю, а четверых германцев пойти за моим портшезом. Они принесли его, и я забрался внутрь. Мне сказали, что решено отнести меня в лагерь гвардейцев в противоположном конце города, где мне ничто не будет угрожать, — они опасались покушений на мою жизнь. Я снова начал было протестовать, как вдруг увидел какое-то яркое пятно в последних рядах толпы. Мне махала, описывая круги, рука в пурпурном рукаве, и я сразу вспомнил свои школьные дни. Я сказал солдатам:

— Кажется, я вижу там царя Ирода Агриппу. Если он хочет со мной говорить, пусть подойдет.

Во время убийства Калигулы Ирод был неподалеку. Он вышел следом за нами из театра, но его отвел в сторону один из заговорщиков под предлогом, что хочет его попросить обратиться к императору за какой-то милостью. Так что, как был убит Калигула, Ирод не видел. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы не сомневаться в том, что Ирод сумел бы спасти ему жизнь каким-нибудь фокусом; увидев труп Калигулы, он не стал скрывать горя, причиненного смертью бывшего покровителя. Он нежно обнял его, хотя тот был весь в крови, и отнес на руках во дворец, где положил на постель в императорской опочивальне. Он даже послал за врачами, точно Калигула был еще жив и его могли излечить. Затем вышел из дворца через другую дверь и не теряя времени направился в театр, где подсказал Мнестеру его знаменитую речь, ту, что успокоила разъяренных германцев и помешала устроить резню в отместку за убийство их повелителя. После чего Ирод снова поспешил во дворец. Услышав, что случилось со мной, он не побоялся пойти в Большой двор, чтобы узнать, не нуждаюсь ли я в его помощи. Должен признаться, что его кривая улыбка — один уголок рта вверх, другой вниз — сильно меня приободрила.

Прежде всего он сказал:

— Прими мои поздравления, цезарь, по поводу твоего избрания. Желаю, чтобы ты много лет владел тем почетным титулом, который эти храбрые воины даровали тебе, а себе желаю прославиться тем, что стал первым твоим союзником.

Гвардейцы во все горло крикнули «ура!». Затем, подойдя ко мне вплотную и сжав мне руку обеими руками, Ирод горячо заговорил по-финикийски. Он знал, что я знаком с этим языком, так как занимался историей Карфагена, а солдаты его не понимают. Ирод не дал мне возможности прервать себя:

— Послушай меня, Клавдий. Я знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, что ты вовсе не хочешь быть императором, но ради всех нас и самого себя не будь дураком. Не выпускай из рук то, что боги даровали тебе по собственному почину. Мне нетрудно угадать, о чем ты думаешь. Ты собираешься передать свою власть сенату, как только солдаты отпустят тебя. Безумие! Это развяжет гражданскую войну. Сенат — стадо баранов, это так, но среди них есть несколько волков, готовых, как только ты сложишь свои полномочия, сражаться друг с другом, чтобы ими завладеть. Хотя бы Азиатик, не говоря уж о Виниции. Они оба участвовали в заговоре и теперь из страха, что их казнят, готовы на любой отчаянный шаг. Виниций и так уже считает себя цезарем после женитьбы на твоей племяннице Лесбии. Он вызовет ее из изгнания, и они образуют очень крепкий союз. Если не Азиатик или Виниций, так кто-нибудь другой, возможно Винициан. Ты единственный бесспорный император для римлян, к тому же за твоей спиной армия. Если ты не возьмешь на себя ответственность из-за каких-то нелепых предрассудков, ты все погубишь. Больше мне нечего сказать. Обдумай мои слова и не вешай носа.

Затем он обернулся к солдатам и крикнул:

— Римляне, вас я тоже поздравляю. Вы не могли сделать лучший выбор. Ваш новый император храбр, великодушен, учен и справедлив. Вы можете ему доверять так же, как доверяли его славному брату Германику. Не давайте одурачить себя никаким сенаторам и полковникам. Стойте за императора Клавдия, и он будет стоять за вас. Самое для него безопасное место — ваш лагерь. И я посоветовал ему щедро вознаградить вас за вашу преданность.

С этими словами Ирод скрылся.

Меня отнесли в портшезе в лагерь, проделав весь путь рысцой. Как только один из носильщиков выказывал признаки усталости, его сменял другой. Впереди с криками бежали германцы. Все тело у меня затекло; я был совершенно спокоен, но ни разу в жизни не чувствовал себя таким несчастным. Ирод ушел, и будущее снова стало казаться мне безнадежным. Только мы достигли священной дороги у подножья Палатинского холма, как к нам поспешно приблизились два посланца сената, чтобы перехватить нас и выразить протест против незаконного присвоения власти. Это были два «защитника народа», — по-латыни «трибуны».