Том 18. Лорд Долиш и другие - [32]

Наш цветной брат незаметно улетучился, видимо, вернувшись к трудам, за которые получал жалованье, а прекрасная незнакомка подошла к креслу и опустилась в него, как опускает лепестки поникший цветок. Полагаю, вам приходилось видеть поникшие цветы.

Некоторое время ничего не происходило. Она вдыхала воздух, и я вдыхал воздух. Она вглядывалась в расстилавшиеся вокруг равнины, и я занимался тем же самым. В остальном мы с таким же успехом могли находиться на разных континентах… Печаль от осознания этого факта уже начала окутывать меня, словно туман, когда вдруг девушка издала резкий вопль и стала усиленно тереть глаз. Даже наименее интеллектуально одаренному представителю рода человеческого стало бы ясно, что ей попала туда частица паровозной сажи, которой вокруг летало в избытке.

Таким образом, проблема снятия барьеров и последующего знакомства отпала сама собой. К счастью, если что-то у меня и получается хорошо, так это извлекать из глаз соринки, мушек и прочее — на пикнике или где-нибудь еще. Выхватить из кармана носовой платок было секундным делом, и мгновением позже незнакомка уже сбивчиво благодарила меня, а я прятал платок на место и смущенно отнекивался. Подумать только, еще минуту назад погруженный в отчаяние от невозможности завязать прекрасное знакомство, теперь я был на коне.

Странное дело, но никаких следов сажи я в глазу не заметил, хотя она безусловно должна была там находиться — иначе за что же девушка, как я уже сказал, меня благодарила? Да что там, просто превозносила. Спаси я ее от целой шайки маньчжурских бандитов, она и то не могла бы быть благодарнее.

— Спасибо, большое-большое спасибо! — повторила она уже в который раз.

— Не за что, — потупился я.

— Это так ужасно, когда горячая зола попадает в глаз!

— Да… или муха.

— Или комар.

— Или соринка.

— О да! Я никак не могла удержаться, чтобы не тереть.

— Я заметил, что вы терли.

— Говорят, тереть нельзя.

— Вы правы, нельзя, — кивнул я.

— А я никогда не могу удержаться.

— Да, так всегда и бывает.

— Наверное, глаз красный?

— Нет, голубой.

— Кажется, что красный.

— Нет-нет, совершенно голубой, — заверил я ее и собирался было добавить, что он точь-в-точь как летние небеса или воды замершей под солнцем лагуны, но девушка меня прервала.

— Вы лорд Хавершот? — спросила она.

Я удивился. Мой циферблат выписан довольно четко и его не спутаешь ни с каким другим, но широкой известностью едва ли пользуется. Предположить же, что мы с этой девицей когда-либо прежде виделись, было бы полным абсурдом.

— Да, — ответил я, — но откуда…

— Я видела ваше фото в нью-йоркской газете.

— Ах, ну да, конечно! — Мне сразу вспомнились те типы с фотокамерами, которые толпились в порту. — Кстати, — заметил я, вглядываясь, — почему-то ваше лицо мне тоже очень знакомо.

— Наверное, по какой-нибудь картине, — предположила она.

— Э-э… я плохо знаю…

— То есть, по кинофильму.

— Кино… Боже мой! — вытаращил я глаза. — Да вы же Эйприл Джун, правильно?

Она с улыбкой кивнула.

— Я видел десятки ваших фильмов!

— Вам понравилось?

— Не то слово! Постойте, вы сказали, что были в Нью-Йорке?

— Да, на встрече со зрителями.

— Жаль, что я не знал.

— Об этом сообщалось… А почему вам жаль?

— Потому что… То есть, я хочу сказать… Просто я не стал задерживаться в Нью-Йорке, но если бы знал, что вы там, то обязательно задержался бы.

— Понимаю… — Эйприл сделала паузу, чтобы поправить выбившуюся прядку волос, которая развевалась по ветру. — Как здесь дует!

— Да, немного.

— Что, если мы пройдем ко мне в купе и я приготовлю вам коктейль? Время уже почти обеденное.

— Замечательно.

— Так пойдемте.

Пробираясь вслед за девушкой вдоль поезда, я призадумался. Из головы не шли слова старого Плимсолла. Ему легко предупреждать, но мог ли он предвидеть что-либо подобное?

Войдя в купе, она нажала кнопку звонка. Перед нами тут же предстал негроидный служитель — не тот, что нес подушку, а другой, — и Эйприл нежным воркующим голоском попросила принести лед. Проводник испарился, и она снова повернулась ко мне.

— Я совсем не разбираюсь в английских титулах.

— Правда?

— Абсолютно. Для меня нет ничего приятнее, чем свернуться калачиком на диване с хорошей английской книжкой, но ваши титулы такие сложные… В той нью-йоркской газете вас называли графом Хавершотом. Это то же самое, что герцог?

— Не совсем. Герцоги стоят чуть выше.

— Значит, то же самое, что виконт?

— О нет, — снисходительно усмехнулся я. — Виконты, наоборот, ниже. Мы, графы, смотрим на них свысока. Иногда даже подшучиваем над беднягами.

— А ваша жена — графиня?

— У меня нет жены. Но если бы была, то была бы графиней.

Глаза Эйприл задумчиво смотрели вдаль.

— Графиня Хавершот… — пробормотала она.

— Совершенно верно, графиня Хавершот.

— А Хавершот — это место, где вы живете?

— Нет, я даже толком и не знаю, что это такое. Семейное гнездо у нас в Бидлфорде, в графстве Норфолк.

— Наверное, там очень красиво?

— Ничего, домишко вполне сносный.

— И парк там есть?

— Целый лес.

— А олени?

— Есть и олени.

— Обожаю оленей.

— Я тоже. Мне попадались очень приличные олени.

Тут переносчик льда принес лед. Оставив в покое крупный рогатый скот, Эйприл принялась греметь посудой и вскоре уже смогла предложить мне выпить.