Том 18. Лорд Долиш и другие - [2]

Билл растерялся, Клара поднажала — и сейчас, за столиком, неприятную беседу предотвратило только появление официанта.

— Что ты сегодня делала? — спросил Билл.

— Заходила в театр.

— О!

— Да. Они мне звонили. Предлагают Клодию Уинслоу.

— Это хорошо.

— Да-а?

— Ну, главная роль…

— В турне.

— Конечно-конечно, — быстро поддакнул он, хотя ничего не понял. Он очень почитал театр.

— И вообще, гастроли кончаются. Могли бы дать сразу. Сейчас они в Саутгемптоне, потом отправятся в Портсмут.

— Там очень хорошо.

— Да-а?

— Какие площадки!

— Я в гольф не играю.

— Ну, там вообще неплохо.

— Там ужасно. Лучше бы не ехать.

— Почему?

Лорда Долиша легко коснулась жалость к себе. Что ни скажешь, все не так. Видимо, Клара грустит. Как ее винить? Ей трудно приходится.

Он никогда ее не осуждал, но трудности сводились к тому, что скучновато жить с небогатой матерью. Быть может, такая жизнь невесела, но только влюбленный считает ее трагической. Многим, в том числе Биллу, прекрасная Клара казалась страдалицей, которую держит редкостное мужество.

Словом, кроткому лорду пришлось объясняться.

— Понимаешь, — сказал он, — неудобно просить прибавку. Еще рассердятся…

— Сколько можно им угождать? Езжу, езжу… Меня просто мутит!

— Это от жары.

— Ничего подобного. От тебя.

— От меня? Да что я сделал?

— Лучше спроси, чего ты не сделал. Почему ты нищий? Лорд Долиш беззвучно застонал. Опять то же самое.

— Моя дорогая!

— Что за тон? Я тебе не внучка. По-че-му ты ни-…

— Мы можем пожениться прямо сейчас.

— Ах, надоело! Я не собираюсь жить на гроши. Другие как-то зарабатывают.

— Ты же знаешь, я пытался. Вот, сказал старикану… то есть Биджери, чтобы они мне прибавили, а он чуть не задохнулся. Нельзя смеяться и пить виски с содовой. Оказывается, они мне платят по дружбе. Очень мило, ты не думаешь?

— Какой прок от этой дружбы?

— Прости, не понял.

— Помоги вступить Бретфилду. Он же тебя просил! Ты же — общий любимец!

— Моя дорогая… то есть душенька… Всему есть предел. Он очень подлый.

— И очень богатый. Теперь ты его обидел…

— Я?

— Послал ему абонемент в зоологический сад.

— А, да! Послал. И он пошел, в ближайшее воскресенье. Нет, как эти богачи любят поживиться даром! Помню, в прошлом году я встретил американца…

— Не отвлекайся. Ты вечно упускаешь свой шанс.

— Понимаешь, если меня любят в клубе, нельзя этим пользоваться.

— Ладно. А с тем американцем? Он мог тебе… помочь.

— Клара! — воскликнул Билл. — Мы едва знакомы!

— Да-а? Ты ему помогал, время тратил…

— Там, кроме нас, никого не было. Тихий курорт, поздняя осень. Ну, помог человеку… у него неплохой удар. Теперь он меня совсем забыл.

— Если не ошибаюсь, вы встретились в Лондоне.

— Да, правда. Он шел туда, я — сюда. Кивнули друг другу.

— Надо было его задержать, напомнить…

— Сразу видно, ты не знакома со старым Наткомом. Он кэдди на чай не давал. И вообще, я не хочу пользоваться…

— Вот именно. Не хочешь.

— Понимаешь, в Англии мало денег. Зато в Америке — много. Вчера мне Гейтс говорил, там легко разбогатеть. Правление всегда даст мне отпуск недели на три…

— Зачем такие хлопоты? У тебя же есть титул! Тебя куда угодно возьмут каким-нибудь председателем.

— Понимаешь, я не умею распоряжаться. Попаду еще в аферу… И вообще, неприятно, когда тебя берут из-за титула.

Клара прикусила губу.

— Нет, что же это такое! — воскликнула она. — Подруги просто онемели, что я выхожу за лорда. А теперь вот объясняй, что у нас нет денег. Да, попалась я, как бедная Полли! Прямо из «Небесного вальса» — леди Уэзерби! А толку? Нет, просто чушь какая-то! Ну, займись автомобилями.

— Да я в них не разбираюсь. Зачем обижать людей? Я могу подсунуть что угодно, хоть игрушку на колесиках.

— Пусть сами смотрят. Твое дело — продать.

Поистине в этот день Долишу не везло. Он все время говорил невпопад, а сейчас достиг апогея:

— Ну, знаешь, все-таки noblesse oblige. Клара хмыкнула и взглянула на часы.

— Мне пора.

— А кофе?

— Не хочу я никакого кофе.

— В чем дело?

— Ни в чем. Надо уложить вещи.

Долиш не кинулся за ней, потому что еще не заплатил. Пока он это делал, она исчезла. Он выбежал на улицу. Ее нигде не было.

2

Скорбь окутала пэра. Солнце померкло. Небеса посерели, подул холодный ветер. Шафтсбери-авеню стала исключительно мерзкой. Правда, и Пиккадилли оказалась не лучше, когда он туда попал. Люди ходят, вообще много пакости… «Ну что за мир?» — думал лорд, остро жалея себя. «Noblesse oblige» сказать нельзя! А почему, собственно? Тут он наткнулся на фонарный столб.

Удар кое-что изменил. Жалость переместилась. В сущности, можно понять и Клару. Она печется о нем, а он ее обидел. Нельзя так себя вести с тонкой, нежной натурой. Причем тут noblesse? Нет, какая глупость!

Вдруг он остановился. Его осенила мысль, которая в свое время осенила Колумба.

— В Америку! — повторял он, сидя в такси, как повторял когда-то Колумб жене на кухне.

О великой республике Долиш знал мало. Что-то такое она не поделила с Англией в XVIII веке, но это уладилось, вроде сейчас всё в порядке. Коктейли он ценил, не осуждал и рэг-тайм, а больше ничего из сокровищ Америки толком не ведал.

Ехал он повидаться с Гейтсом, корреспондентом одной американской газеты. Застать его можно было в лондонском отделении Перочернильного клуба.