Том 18. Лорд Долиш и другие - [179]

Можете себе представить, как чувствовал себя человек с гандикапом четырнадцать. Но любовь не знает различий. Через десять минут Харольд влюбился в юную Лу, а через неделю открыл ей свои чувства.

— Несомненно, я сошел с ума… да, с ума, — сказал он, задумчиво жуя сэндвич. — Как мог я помыслить, что девушка без гандикапа, сестра истинных звезд, дочь чемпионов, снизойдет к такому ничтожеству? Произнося первые слова, я увидел на ее лице удивление и ужас. «Произнося» сказано сильно, я, скорее, квакал. Но и этого хватило. Она поднялась и вышла из комнаты. А я приехал сюда…

— Чтобы забыть ее?

— Одумайтесь! Чтобы стать ее достойным. Я решил свести гандикап к нулю, чего бы этого мне ни стоило. Мне говорили, что у вас — прекрасный тренер, так что я снял домик, взял свои клюшки и кинулся к нему. А он…

— Сломал ногу?

— Вот именно. Понять не могу, зачем ее ломать хорошему, разумному тренеру. Но ничего не попишешь. Сломал.

— Как неудачно!

— Да уж. Я было совсем отчаялся. Но сейчас забрезжил свет. Вы не знаете такую Эгнес?

Конечно, я ее знал. Эгнес Флек была местной достопримечательностью. Ее показывали туристам наравне с водопадом и причудливым камнем неподалеку от двенадцатой лунки. Сложением она напоминала сельского кузнеца и много сезонов подряд держала первенство клуба. У нее были плечи борца, апломб старшего сержанта и голос человека, провозглашающего тост. Я нередко видел, как наши старцы трепетали, словно листья в августе, когда она издавала предупреждающий оклик. Словом, своеобразная и примечательная личность.

— Она согласилась со мной заниматься, — продолжал Харольд. — В первый же день меня поразила ее виртуозность. Шевельнет рукой, а мяч ложится в футе от флажка и подрагивает, как яйцо-пашот. Я сразу подумал: «Вот то, что мне нужно!» Кистевой удар — мое слабое место. Десять дней я ходил на нее смотреть, а вчера мы разговорились, и я признался ей в моей мечте. От души смеясь, она ответила, что я пришел туда, куда надо. Ей ничего не стоит свести к нулю гандикап у крошки сыра, если та хоть как-то двигается, и привела пример: некий Сидни Макмердо под ее руководством превратился из полного мазилы во что-то вроде игрока. Я его не видел.

— Его нет. Он уехал к больному дяде. Вернется и будет играть в клубном чемпионате.

— Даже так?

— Он у нас — один из лучших.

— Гандикапа нет?

— Есть. Кажется — один.

— А до занятий с мисс Флек?

— Вроде бы пятнадцать.

— Ну-у? — сказал Харольд, явно приободрившись. — Пятнадцать? Тогда дело в шляпе. Значит, есть шанс и у меня. Мы начинаем заниматься завтра.

После этого мы какое-то время не встречались, у меня был приступ люмбаго, но слухи проникали ко мне, и я знал, что Эгнес не посрамила его веру. Небольшой матч он выиграл с такой легкостью, что гандикап немедленно снизился до восьми. Вскоре он упал до четырех. А когда я встал и пришел в клуб, я сразу увидел список участников чемпионата. Возле его фамилии стояло «О».

Меня это очень обрадовало. Все мы сентиментальны, и рассказ его тронул мое сердце. Я поспешил найти его и поздравить. Он отрабатывал легкий удар неподалеку от девятой лунки. Когда я взял его за руку, она напомнила мне влажную рыбу. Вид у него был такой, словно в него ударила молния. Я удивился, но вспомнил, что исполнение мечты может поначалу пристукнуть. Так было с Гиббоном, когда он закончил свой труд, и с одним моим другом, сорвавшим банк.

— Наверное, — весело сказал я, — скоро вы нас покинете, чтобы сообщить мисс Рокет потрясающие новости.

Он заморгал и сердито ударил по мячу.

— Нет, — отвечал он, — я никуда отсюда не уеду. Невеста хочет, чтобы я жил здесь.

— Невеста?

— Да, Эгнес.

Я был потрясен. Мне всегда казалось, что Эгнес выходит за Макмердо. Был я и смущен — не так давно он распинался в любви к Лу Рокет. Такая быстрая перемена свидетельствует о непостоянстве. Если уж ты влюблен, ты влюблен, сиди и не рыпайся.

— Желаю счастья, — все-таки сказал я.

— Не шутите, пожалуйста! — горестно морщась, он снова стукнул по мячу. — Произошло недоразумение. Когда мой гандикап сравнялся с нулем, я пошел поблагодарить наставницу.

— Естественно.

— Расчувствовавшись, я поведал ей, почему так счастлив. Дело в том, сказал я, что девушка, которую я люблю, безупречно играет в гольф, и я хочу стать ее достойным. Тут Эгнес ударила меня по спине, чуть хребет не сломала, и сообщила, что догадалась еще в те дни, когда я ходил за ней по пятам и смотрел преданным взглядом. Да-а… Вы бы меня сбили с ног короткой клюшкой.

— Потом она обещала выйти за вас замуж?

— Вот именно. Что я могу поделать?

Я чуть не сказал: «Разорвать помолвку», но вовремя удержался. Женщины делятся на два класса — те, кто в этом случае прольет слезу, и те, кто прогонит вас нибликом через все графство. Эгнес относилась ко второму типу. Порвать с ней мог только Аттила, и то, когда он в форме.

Итак, я не сказал ничего и оставил несчастного.

В чемпионатах клуба обычно мало участников. На сей раз их было четверо. Харольд легко победил Руперта Уотчета; Сидни, вернувшийся вечером, — Джорджа Бантинга. После полудня предстоял финал, Пикеринг против Макмердо.

Утро Эгнес провела с женихом, потом они закусили, потом ей нужно было съездить в город. Напоследок она дала ему совет.