Том 15. На Рио-де-Ла-Плате - [55]

Я бы с интересом прочитал их, но майор был проворнее меня и мгновенно вырвал из моих рук и бумаги, и нож.

Между тем офицеры вернулись на свои места и принялись читать бумаги, передавая их друг другу и тихо обсуждая. Майор снова обратился ко мне:

— Мы полностью убедились в вашей вине. Надеюсь, вы не намерены ее отрицать?

— Отрицать можно то, что действительно сделал. Поскольку я ничего не делал, я не могу ничего и отрицать. Но я оспариваю, что имел хотя бы приблизительное представление о содержании этих бумаг. Их подсунул нам не кто иной, как сам Матео.

— Сеньор, не обижайтесь, но если вы оба думаете, что мы вам поверим, то вы невесть что воображаете. Я, видимо, ошибся, когда принял вас за благородного человека.

— Благодарю! Но я не намерен подтверждать свое благородство ценой согласия на казнь. Почему я не могу ознакомиться с содержанием бумаг?

— Нет, так дело не пойдет. Речь идет о государственной тайне. Значит, вы не признаетесь, что знали о ней?

— Нет.

— Но ведь бумаги были найдены у вас!

— Разумеется, с этим мне придется согласиться.

— Нам этого достаточно. Вы хотите сказать что-то еще в свою защиту?

— Нет. Я мог бы сказать многое, но знаю, что любые мои слова будут сказаны впустую.

— Что ж, тогда мы после небольшого совещания огласим приговор для вас.

Пока они тихо переговаривались друг с другом, Монтесо, все еще лежавший на земле, шепнул мне:

— Я не понимаю, что с вами случилось. Вы ведете себя как настоящий трус! Нас расстреляют.

— Меня одного, но не вас, ведь метили они не в вас.

— Сомневаюсь.

— Я убежден в этом. Жизни вас, безусловно, не лишат, но и подобру-поздорову тоже не отпустят.

— О, если бы я внял вашему предостережению!

— Не казните себя! Так было суждено. Жаль, что вы связаны. Может быть, вы сможете освободиться. Попробую дать вам шанс для этого.

— Какой?

— Я попытаюсь убежать. Все кинутся преследовать меня, а в это время вы сможете ускользнуть.

— Это невозможно! О побеге вообще нечего думать. Вы не сумеете добраться даже до лошади! Ее увели отсюда. А если вы окажетесь в седле, то первый же, кто швырнет болас, свалит наземь и лошадь, и вас.

— Я уйду пешком.

— Вас схватят через две секунды.

— Посмотрим! Прежде всего, не отчаивайтесь. Я совершенно уверен, что убегу отсюда. Я сразу же поскачу назад, на эстансию Дель-Йербатеро…

— В полях вы в достатке найдете лошадей. Кроме того, сегодня после полудня прибудет мой брат.

— Вместе с ним я отправлюсь в погоню. Мы непременно освободим вас. Ведите себя как ни в чем не бывало! Я докажу вам, что я не трус. Я гораздо больше боюсь трех или четырех индейцев, чем полсотни этих всадников. Я непременно ускользну от них, а прежде преподам этому любезному сеньору Матео один маленький, но незабываемый урок.

Мой план был готов. В револьверах я не нуждался; достаточно было одного ножа. Я туго застегнул отвороты моих сапог, чтобы вода не проникла внутрь и револьверы остались сухими. Никто не обратил на это внимания. А индеец или траппер тут же догадались бы, что я задумал.

Господа офицеры поднялись со своих мест. По их лицам было видно, что сейчас будет объявлен приговор. Все знали, каким он будет; на физиономиях присутствующих застыло не волнение, а простое любопытство. Всех интересовало только одно — как я восприму свою участь. Тем временем я приготовился. Убежать можно было лишь одним способом — по воде, это спасло бы меня от болас. К тому же вряд ли кто-то из этих людей сравнился бы со мной в плавании. Река была глубока, но неширока. Чтобы ее переплыть, надо было всего дважды, вынырнув из воды, глотнуть воздуха. Что же касается моих вещей, которыми завладел майор, то я не собирался оставлять их ему. Он убрал их в свои карманы. Я был уверен, что легко заполучу их назад. Конечно, великолепный мундир майора при этом не мог не пострадать. Но, увы, чувства, что обуревали мое сердце, мешали отречься и от денег, и от часов. Не отказывался я и от своей лошади, хотя завладеть ею сейчас не было никакой возможности. Но все равно, ради Монтесо мне пришлось бы вернуться к людям, владеющим болас.

Раздался голос майора:

— Высокий и досточтимый военный суд принял решение, и я, как его председатель, обязан возвестить следующее: во-первых, признать необоснованным обвинение сеньора Монтесо в покушении на убийство, но осудить оного за нанесение телесных повреждений. Как выяснилось из документов, обнаруженных у него, он виновен в содействии государственной измене. Поскольку осуществить задуманное не удалось и речь идет лишь о содействии, то обвиняемый приговорен к десяти годам строгого тюремного заключения. Следует как можно скорее доставить его в тюрьму.

— Я был прав? — тихо спросил я Монтесо. — Они совсем не в вас метили.

— Возможно, они добиваются солидного выкупа!

— Весьма вероятно.

— Во-вторых, его соучастника, подлинного зачинщика преступления, хотя и следует признать невиновным в нанесении телесных повреждений, но надлежит осудить за покушение на убийство и изобличенную государственную измену. Судьи по зрелом размышлении пришли к единому мнению и вынесли ему смертный приговор. Приговор будет немедленно приведен в исполнение, а именно посредством пороха и свинца.