Том 15. На Рио-де-Ла-Плате - [129]

— Мы слишком мало вас знаем.

— Брат, прошу вас, у нас же нет времени приглядываться друг к другу, то, что вы знаете, имеет важнейшее значение для дела справедливости и сохранения порядка в стране!

— Разумеется. Но пока еще рано говорить об этом; да это и негоже для человека моего рода занятий.

— Так укажите мне того, кто сумеет хоть что-то рассказать об этом!

— Что ж, это я могу. Обратитесь к моему другу.

— Вы расскажете мне все, сеньор? — спросил меня офицер.

— Быть может, я поведаю вам все, что мы узнали, — ответил я. — Однако здесь не место для этого. Подождем, пока не окажемся на ранчо, там мы сможем расположиться поудобнее и спокойно обсудить все, что вам угодно!

— Хорошо, пусть будет так, сеньор. Но прошу вас, сдержите слово!

Уже час мы продвигались по лесу, населенному множеством попугаев. Памперо и здесь причинил немалые разрушения. Повсюду были разбросаны сломанные сучья. Буря оборвала побеги лиан, скомкала их и развесила в кронах деревьев. На земле лежали размозженные тельца птиц и разных других животных.

Постепенно лес стал редеть; наконец, он закончился, его сменила степь, поросшая травой и выглядевшая точно так же, как в Уругвае.

Поначалу местность казалась пустынной, мы замечали лишь крыс, сов и стервятников. Но позже на северо-западе мы увидели пасущихся лошадей и множество быков. Стада помещались за оградой из кактусов. Наконец за этими изгородями возникли невысокие строения ранчо, цель нашего странствия. Мы двигались все-таки дольше трех часов. Когда мы заметили ранчо, солнце уже клонилось к закату.

Возле кораля несли службу несколько гаучо, которые, казалось, не испытывали ни малейшего желания разговаривать с нами. Едва завидев нас, они ускакали прочь. Конечно же, они приняли нас за совсем уж никчемных людей, за отъявленный сброд, ведь даже самые откровенные бедняки в этой стране владеют лошадью. У нас же одна-единственная лошадь приходилась на двенадцать человек. По всей видимости, это не сулило нам дружеского приема.

Ранчо располагалось на открытой четырехугольной площадке, по сторонам которой были устроены четыре загона.

Такая планировка служила хорошей защитой на случай неожиданного нападения. От ручья, протекавшего поблизости, в каждый из загонов был отведен канал. Возле строений и за ними виднелся сад. Перед главным зданием, не заслуживавшим названия дома, имелись несколько досок, приколоченных к столбам, они служили сиденьями.

Не видно было ни души. Дверь оказалась заперта. Мы постучали. Никакого ответа. Мы принялись искать хозяев, обошли постройки, но не встретили никого. Конечно, тут не было и намека на то гостеприимство, что обещал индеец. Ставни были открыты. Я подошел к одному из окон, собираясь заглянуть внутрь. И тут я заметил ствол винтовки, выставленный мне навстречу. Раздался угрожающий голос:

— Назад, иначе стреляю!

Я не отшатнулся, а ответил:

— Слава Богу! Наконец мы убеждаемся, что люди здесь все-таки живут! Почему вы запираетесь?

— Потому что мне так нравится. Убирайтесь отсюда как можно скорее.

— Мы — мирные люди!

— Не верю. Вы — мошенники, у которых нет лошадей, и пришли, чтобы их украсть.

— Лошадей у нас нет, потому что они были бы нам сейчас обузой. Мы плыли на пароходе, а памперо загнал нас на берег.

— Да? А почему вы не поплыли дальше?

— Потому что пароход получил пробоину и теперь беспомощно стоит у берега. Нам надо было ждать до послезавтра, но наш спутник привел нас сюда, пообещав, что нас гостеприимно встретят, что мы можем оставаться здесь ближайшие две ночи.

— Нам не нужны гости! Убирайтесь отсюда!

Я растерянно повернулся. Тогда к окну подошел индеец, он спросил:

— Где сеньор Гомарра?

— Его тут нет, — ответили ему. — Он уехал.

— Но куда?

— Это вас не касается.

— Да поймите же, сеньор! Я долгое время жил на ранчо, и к тому же я родственник сеньора Гомарры. Я не могу отсюда так просто уйти.

— А как вас зовут?

— Гомес.

— Ах! Так ваша мать была здешней экономкой?

— Да. Она тоже здесь, вместе со мной.

— Это дело другое. Тогда мы вас примем. Подождите, я сейчас выйду!

Через мгновение из дома вышел мужчина. Он выглядел как настоящий лихой гаучо. С ним появились еще трое мужчин, того же пошиба, они пристально оглядели нас.

— Итак, вы — Гомес! — сказал он индейцу. — Сказали бы вы сразу об этом, мы бы вас тотчас приняли. Стало быть, вы хотите побыть здесь до послезавтра?

— Да, послезавтра утром мы уйдем. Сеньор Гомарра, мой кузен, нисколько не будет возражать, наоборот, с удовольствием разрешит, даже порадуется нашему появлению.

— Его разрешения не требуется. Я купил у него ранчо.

— Значит, он здесь больше не живет?

— Живет, но только в качестве гостя.

— Не очень мне это нравится. Почему он продал ранчо?

— Ему надоела спокойная жизнь. Захотелось перемен и приключений. Он уехал, но сегодня вечером вернется.

— Может быть, вы все же разрешите нам здесь остаться?

— Добро пожаловать!

— Я лучше расположусь во дворе, йербатеро тоже. Ну а для сеньоров, может быть, найдется местечко в доме?

— К сожалению, нет. Место уже обещано. Приедут другие гости. Разожгите костер, и тогда под открытым небом вам будет куда уютнее, чем в затхлой каморке.