Том 15. На Рио-де-Ла-Плате - [107]

— Не по себе? По вас видно, отчего ему стало не по себе. Вы его поколотили?

— Да, немного.

— Cielos![131] Какой риск! Нас перевели сюда. Наше положение улучшилось или ухудшилось?

— Улучшилось, по крайней мере, ваше положение. Для меня это всего лишь отсрочка. Меня должны расстрелять.

Они ужаснулись, и я рассказал им все, что произошло. Они покачали головами, удивляясь моему отчаянному поступку, который вовсе не был таким уж отчаянным. Когда грозит смерть, нет и не может быть отчаянных поступков, потому что ничем не рискуешь. Конечно, мои товарищи обрадовались тому, как счастливо все завершилось, хотя и не питали никаких иллюзий насчет предстоящей беседы с Хорданом. Наоборот, они верили, что тот отомстит за то, что я так обошелся с его людьми. Я же, пребывая в хорошем расположении духа, принялся объяснять им, как следует себя вести.

Нам принесли мясо и соль, воду и даже бутылку вина. Большего мы не могли и потребовать, к тому же каждому из нас полагалось по две сигары. Комната была совершенно пуста. Мы, присев на пол, сперва подкрепились, а затем закурили и предались ожиданиям. Вокруг царила тишина. Лишь по прошествии примерно часов четырех мы услышали приглушенные голоса. Время от времени проскальзывало какое-нибудь громкое слово.

Затем зазвучали мерные шаги. Через мгновение наша дверь приоткрылась, и в комнату заглянул генерал. Он произнес:

— Я сдержал свое слово. Сеньор Хордан здесь и ожидает вас. Теперь и вы сдержите свое слово и отдайте мне револьверы!

— Вот они, — ответил я, отдавая ему оружие. — Когда я могу переговорить с сеньором?

— Немедленно.

— Мы все можем выйти?

— Нет. Вы один. Выходите!

Обстановка в комнате изменилась. Оба офицера по-прежнему сидели за своим столом, но теперь они вооружились револьверами, генерал тоже. За другим столом, возле которого я присел, расположились еще трое господ. Двое из них, судя по одежде, тоже были офицерами, третий, главенствовавший, выглядел человеком штатским. Перед каждым из них лежал пистолет.

Майор Кадера стоял возле двери. Он выглядел бледным и измученным, несомненно, он испытывал последствия моего удара. Его лицо могло быть воплощением ненависти; злобный взгляд, устремленный на меня, выражал безмерную жажду мести. В каждой руке майор держал по пистолету. Итак, все окружающее наводило ужас; мало того, повсюду вдоль стен застыли солдаты, приставив к ногам заряженные винтовки. Стало ясно, что при малейшем неосторожном движении я был бы изрешечен, словно сито.

В такой обстановке трудно было сохранять мужество, тем не менее я не мог подавить улыбки. Если бы все эти люди принялись стрелять в меня, то перебили бы друг друга.

Движением пальца генерал указал, куда мне следовало встать. Я оказался напротив человека, одетого в штатское. Он посмотрел на меня очень пристально. Я оглядел окружающих и прочел на их лицах свой смертный приговор. Неужели я неверно рассчитал, и единственная моя надежда обманула меня?

Штатский заговорил:

— Я — Лопес Хордан. Ты добивался разговора со мной. Я надеюсь, что мне не придется попусту тратить на тебя свое драгоценное время. Если выяснится, что у тебя не было никаких причин посылать за мной, то я ужесточу способ казни.

Он особо подчеркнул слова «ты» и «тебя». Значит, ему рассказали о том, как я стал обращаться к генералу на «ты», и теперь Хордан хотел посмотреть, отважусь ли я на подобное в разговоре с ним. Пан или пропал! Хуже мне от этого не станет. Поэтому я спокойно ответил:

— После всех пережитых мной неприятностей я искренне рад, что встречаю здесь столь теплый прием. Сперва сеньор генерал порадовал меня доверительным «ты», теперь же, поскольку я слышу это братское слово и от тебя, я питаю уверенность, что…

— Собака! — заорал Хордан, вскакивая с места. — Ты и со мной на это отваживаешься!

— Почему бы нет? — ответил я как можно безобиднее. — Я ведь просто следую твоему примеру.

— Я прикажу, чтобы тебя привязали к быкам и разорвали!

— Это бы нанесло ущерб тебе самому, Хордан, ведь в таком случае ни Уильям Хонтерс, ни сеньор Тупидо, пославшие меня к тебе, будучи готовыми…

Я не успел больше ничего сказать. Грозный облик этого человека, умевшего властвовать своими страстями, вмиг изменился. Его лицо просияло. Он сделал пару шагов в мою сторону и взволнованно спросил:

— Сеньор, вы назвали два имени. Вы знаете этих людей?

— Да. Хонтерс направил меня к Тупидо, а тот…

— Посылает вас ко мне?

— Именно так.

— Он говорит «да» или «нет»?

— Первое. Все уже в пути.

— Ah, que alegria![132] И вас, вас мы собирались расстрелять! Того самого человека, того посланца, которого я так долго и мучительно ждал! Эй, парни, выметайтесь-ка отсюда! Живо, не то я вам ноги прострелю!

Этот приказ относился к солдатам, стоявшим вдоль стен, и они поспешно очистили комнату. Я чувствовал себя как человек, только что выигравший самый крупный приз в лотерее. Лицо же майора приняло совершенно неописуемое выражение.

— Так, солдаты ушли, — сказал Хордан. — Добро пожаловать, сеньор! Теперь здесь все свои, и вы можете передать все, что вам поручено.

Он протянул мне руку и сердечно пожал свою.

— Не будем спешить, сеньор! — возразил я. — Я ужасно оскорблен. Я прибыл оказать вам услугу, важность которой вы и сами, пожалуй, не понимаете, ведь ваши желания исполнены сверх ваших ожиданий. Но вместо приветствия и благодарности я встречаю одну лишь неприязнь. Меня едва не расстреляли! Я не стану говорить о порученном мне деле, пока не получу то удовлетворение, которою вправе требовать.