Том 15. Книга 2. Пошехонские рассказы - [131]

Скорпионов, Аника Тарантулов. — Фамилии этих чиновников перекликаются с описанием геральдического знака «страны зулусов» в 12 главе «Современной идиллии» (см. кн. 1 наст. тома). Аника — от имени героя русских сказок об Анике-воине, который хвастался своей непобедимостью.

…добывал себе пропитание «похвальными поступками». — «Ни один донос, кто бы его ни послал, не остается без последствий, — писал о масштабе доносительской практики в начале 80-х гг. и об отношении к ней властей Степняк-Кравчинский в книге «Россия под властью царей». — Стоит только уволенной вами кухарке или вороватому слуге, которого вы пригрозили отдать под суд, заявить, что вы социалист, и у вас немедленно произведут ночной обыск. У вас есть соперник, досаждающий вам? Прежний друг, которому вы хотите подложить свинью? Вам нужно лишь донести на него полиции» (М., 1964, стр. 94).

Одно бы только словечко: «Братцы! вот они!» — и всех бы этих интеллигентов… — «В обществе и литературе то и дело слышатся ныне возгласы: долой «интеллигенцию» и да здравствует народ!», — писал в августе 1881 г. Михайловский («Записки современника» — 03, 1881, № 8, стр. 244). В печати травлю интеллигенции начал Катков (см. стр. 738–739 в т. 13 наст. изд.).

Василиск — от имени сказочного «змия, взроком убивающего» (И. Сахаров, Сказания русского народа. Т, 2, кн. 5, СПб., 1849, стр. 23).

…в Москве некоторый человек проявился: <…> все только правду говорит! — Намек на Каткова и его «Моск. ведомости», постоянно заявлявших о себе как о проводниках «правды» и «здравого народного смысла».

Крамольников (публицист и либрпансёр)… — Об образе Крамольникова см. в примеч. к рассказу «Сон в летнюю ночь» и к сказке «Приключение с Крамольниковым» (тт. 12 и 16 наст. изд.). Либрпансёр — свободомыслящий, вольнодумец (франц. libre penseur).

…не прочь был потребовать даже всего. — То есть политической свободы и гражданского правопорядка. «Всему» противопоставляются «щелка» и «щели» — те ограниченные возможности общественной жизни, которые допускались абсолютистским режимом самодержавия в периоды либерализации его политического курса.

Помните, что ведь здесь трактир. — О трактире как арене филерской деятельности см. в примеч. к «Письмам к тетеньке» (т. 14 наст. изд.).

— Яко тать в нощи… — как вор ночью; выражение из Библии (Первое посл. к фессал. ап. Павла, V, 2).

Нуте-ка, благословясь: мму-у! — «Один из героев великого сатирика Щедрина, — писал по поводу этого эпизода Степняк-Кравчинский, — сожалеет, что он не бессловесное животное, например, не вол, так как человеку никак нельзя чувствовать себя в безопасности в России, что бы он ни говорил. Каждое слово может быть ложно истолковано шпионами и навлечь беду на того, кто произнес его. А если бы человек только мычал, то самый пронырливый шпион не смог бы истолковать его мычания в дурную сторону.

И для царя было бы многим приятнее, если бы его подданные только мычали» (С. М. Степняк-Кравчинский. Царь-чурбан. Царь-Цапля. Пг., 1921, стр. 166).

Наевшись <…> стали уже настоящим образом разговаривать. — Боязнь быть услышанным посторонними ушами определяла «невинное» содержание застольных бесед не только в 80-е годы. На вечерах у А. Я. Пятковского в 1870 г., по воспоминаниям Кропоткина, как только возникал серьезный разговор на политические темы, «кто-нибудь из старших уже, наверное, прерывал разговор громким вопросом: «А кто был, господа, на последнем представлении «Прекрасной Елены»?» — или: «А какого вы, сударь, мнения об этом балыке?» Разговор так и обрывался» (П. А. Кропоткин. Записки революционера. М., 1966, стр. 233).

Вержболово — станция на русско-германской границе до первой мировой войны.

…отчего прежде был Стыд… — Тема стыда — возможности нравственного возрождения человека и пробуждения в обществе гражданского самосознания — развита в сказке «Пропала совесть», в рассказах «Дворянские мелодии» и «Чужой толк», в финале «Современной идиллии» (кн. 1, т. 16, т. 12 и кн. 1 наст. тома).

…в надежде славы и добра… — из «Стансов» Пушкина.

Фасонировать — формировать, оформлять (от франц. façonner).

Я не говорю уже о тех архиябедниках, которые, при посредстве печатного станка, всю Россию опутали своею подкупною кляузою… — Речь опять идет о «Моск. ведомостях» Каткова, которые один из современников в начале 80-х годов охарактеризовал следующим образом: «Есть даже газета, пользующаяся особым благоволением в некоторых высших кругах, которая, из корыстных целей или по полной непрактичности, или по безумию <…>, не перестает настоятельно рекомендовать возвращение к прежним порядкам, к усилению единоличных властей и к принятию каких-то энергических мер. Она безусловно и постоянно осуждает всякие выборы и виды представительства, называет говорильнями все совещательные учреждения, всячески их ругает и, с особенным наслаждением, выставляет промахи и упущения земских собраний, городских дум, земских и городских управ и новых судов; она приравнивает либеральные журналы и газеты к подпольным крамольным изданиям, не упускает случая доносить и клеветать на первых и охотно, с разными «инсинуациями», жалует либеральных администраторов в покровители крамолы и чуть-чуть не ставит их во главу ее» (А.